Ссылки доступа

Операция «Гарегин»


Памятник, как две капли воды похожий на изваяние Петра Первого, вызвал в Армении нешуточные страсти
Памятник, как две капли воды похожий на изваяние Петра Первого, вызвал в Армении нешуточные страсти

ПРАГА---Реакция Москвы на установку памятника Гарегину Нжде в Ереване не заставила себя ждать. Депутат Госдумы Максим Шингаркин попросил министра иностранных дел Сергея Лаврова применить дипломатические меры в отношении руководства республики Армения и напомнить о недопустимости героизации пособников нацистов. Поводом стало торжественное открытие памятника Гарегину Нжде в Ереване. Москва удивлена установкой в Ереване памятника одному из создателей «Армянского легиона» Вермахта генералу Гарегину Нжде, заявила официальный представитель МИД РФ Мария Захарова. Ереван отреагировал очень странно. Да и сам памятник, как две капли воды похожий на изваяние Петра Первого, вызвал в Армении нешуточные страсти. Об этом мы говорим с экспертом армянского Центра политических и международных исследований Рубеном Меграбяном.

Катерина Прокофьева: Рубен, у меня сразу два вопроса. Почему, собственно, сейчас вдруг возник такой ажиотаж вокруг памятника Гарегину Ндже: во-первых, в Армении есть площади, улицы и станции метро его имени – это не новость, его бюст стоит в Сюнике, а самый старый в Гюмри, ему 25 лет; и второй вопрос: почему Москва вообще комментирует установку памятников в Армении?

Операция «Гарегин»
please wait

No media source currently available

0:00 0:13:28 0:00
Прямая ссылка

Рубен Меграбян: Эти вопросы, скорее, были бы из разряда риторических, если бы не одно обстоятельство: это отражает то, что такова политика Москвы, которой претит все, что связано с идеей независимой государственности Армении. В московских коридорах власти Армения представляется как армянская губерния Российской империи, и все, что расходится с такой вот утвердившейся парадигмой, в Москве вызывает аллергию, и, как выразилась госпожа Мария Захарова, непонимание. Почему сейчас? Потому что все эти имперские пароксизмы достигли своего апогея в Москве, тем более, сейчас, на фоне резко изменившихся общественных настроений в Армении о роли России вообще, в тех вопросах, которые касаются Армении и армянского народа как в прошлом, так и в настоящем. Такой ход событий уже представляется естественным и выходит за рамки риторических вопросов.

С другой стороны, реакция Еревана вообще не выдерживает никакой критики, потому что то, что там было сказано, уж лучше бы было промолчать и не позориться на весь мир. О реакции некоторых высоких должностных лиц по этому поводу: когда одновременно было желание и возразить Москве, но и в то же время понравиться Москве, и это все со стороны выглядит довольно-таки жалко, уже не говоря о том, что там были допущены некоторые формулировки, которые такую реакцию делают просто опасной для Армении.

Катерина Прокофьева: Давайте конкретизируем...

Рубен Меграбян: В частности, то, что были проведены аналогии с тем, что, допустим, то, что делал Гарегин Нжде в 30-е годы, когда поддерживал контакты с Германией, это ставится на одну плоскость с пактом Молотова-Риббентропа, и это объясняется тем, что якобы то, что сделал Советский Союз в связи с этим пактом, исходило из интересов советского народа. Я, конечно, большего маразма представить не могу, потому что это был просто преступный сговор, не имеющий никакого отношения к интересам того, что называется советским народом. Более того, этот пакт привел к тому, что была уничтожена независимая государственность Эстонии, Латвии, Литвы и Польши. Собственно, этот пакт и развязал начало Второй мировой войны.

Катерина Прокофьева: Но сотрудничество Нжде с немцами во время Второй мировой войны было – это отрицать нельзя...

Рубен Меграбян: Да, было.

Катерина Прокофьева: И Армянский легион из пленных армян тоже был...

Рубен Меграбян: Да, был. Но, во всяком случае, за Гарегином Нжде нет преступлений против человечности. Документального подтверждения такового нет, и то, что он принимал участие в каких-то деяниях, которые совершала нацистская Германия, – этого тоже нет. В конце концов, если у России есть возражения к тем, кто сотрудничал с Германией в те годы, пусть, во-первых, начнут с товарища Молотова и с его внука, который ходит с портретом своего «легендарного» деда по улицам Москвы, и это приветствуется; и, во-вторых, пусть пишут жалобы в Финляндию на предмет того, что Маннергейм до сих пор является национальным героем Финляндии и, можно сказать, человеком, спасшим финскую государственность от советского нашествия и от того, что Финляндия не стала Финской советской социалистической республикой. Но, по-моему, в Москве нет возражений к этому.

Катерина Прокофьева: Параллели с Бандерой уместны, по-вашему?

Рубен Меграбян: Знаете, Бандера действовал в специфических условиях Украины, на территории которой шла война. Там были совершенно другие условия, тогда как территория Армении была вне театра военных действий и Нжде был эмигрантом, тогда как Степан Бандера действовал на территории сегодняшней Западной Украины. Параллели, во всяком случае, состоят в том, что Степан Бандера был узником нацистского концлагеря, каковым Гарегин Нжде не был – он за все время войны был в Болгарии и ждал того, чтобы предотвратить возможное турецкое вторжение в Армению. После того как союзники стали теснить Третий рейх, он, как бывший союзник нацистской Германии, добивался того, чтобы Турция была наказана, как, скажем, та же Италия и другие союзники нацистской Германии. То есть его деятельность была больше направлена, в его понимании, на интересы Армении. Он по своим взглядам нацистом не был, своих симпатий к нацистской идеологии Гитлера никогда не проявлял – он думал об Армении и действовал так, как он понимал, и это был человек своего времени.

Катерина Прокофьева: Знаете, Рубен, если мы не будем переводить стрелки на Россию, Финляндию и Украину, то стоит ли спорить по поводу того, что именно сделал Нжде для Армении? Его противники, в частности, ссылаются на содержание Александропольского договора, подписанного правительством Первой республики. Что именно он сохранил для Армении, потому что по этому договору к Турции отходили Карсская область и Сурмалинский уезд?

Рубен Меграбян: Когда началась советизация Кавказа, – она началась с Азербайджана, где фактически никакого сопротивления не было, и после этого большевики устроили вторжение в Армению, в том числе, и в южную область сегодняшней Армении – Зангезур. Нжде там поднял восстание и фактически в Зангезуре остановил продвижение Красной армии и не допустил того, чтобы Зангезур, как и Карсская область, были отобраны у Армении. Плюс к тому в феврале 21-го года было восстание против советской власти – это уже после советизации, и фактически Нжде вышел из Армении непобежденным. Он перебрался в Иран, после чего эмигрировал на Запад. То, что Зангезур – Марз Сюник, южная часть Армении, которая граничит с Ираном, – остался в составе Армении, а не ушел, как Карабах, к Азербайджану или как Карсская область (Сурмалинский уезд) к Турции, которая всегда была частью русской Армении и в закрепление союза с Османской империей была отдана туркам российскими большевиками, заслуга Нжде. Он фактически спас то, что смог, поэтому на реакцию Москвы нужно было отвечать адекватно, а не такими заскоками, непонятно куда. И тем более, эти попытки переводить стрелки на Баку, что это Баку организовывает какие-то заказные статьи. Марию Захарову заказывали, извините, не азербайджанцы.

Катерина Прокофьева: Сейчас мне не хочется говорить про реакцию Баку. Учение Нжде лежит в основе политики правящей партии Армении. Расскажите нам о том, что вообще означает цехакронизм и имеет ли он что-то общее с национализмом?

Рубен Меграбян: Означает то, что в своей политике Нжде призывал руководствоваться не узкопартийными интересами, не религиозными предрассудками, а именно интересами нации – интересами выживания нации, потому что перед армянами веками стоял такой экзистенциальный вызов: как выжить? Он развивал это учение. Сегодняшняя Республиканская партия в своих учредительных документах писала и продолжает писать, что она является последователем именно такого учения. Собственно говоря, во всей Восточной Европе все малые нации, получившие независимость, придерживались подобного рода идеологии. Это все, конечно, в определенной мере, с учетом местной специфики нужно рассматривать именно в одном и том же контексте. Да, это малые нации, зажатые веками между империями, и их задачей было выжить. И как выжить? Естественно, оставить в стороне все предрассудки, все те факторы, которые вносили раскол в нацию, и руководствоваться сугубо национальными интересами.

Катерина Прокофьева: А как вам сам памятник? Я скажу, что все-таки сходство с Петром Первым бросается в глаза...

Рубен Меграбян: Этот памятник в чисто эстетическом плане мне не нравится. Да, есть сходство с Петром Первым, и в мэрии этому дали тоже «гениальное» объяснение, сказав, что этот скульптор получал образование в Санкт-Петербурге. Ну, слава богу, что не в Баку, а то бы провели параллели с Гейдаром Алиевым. Такие вот смешные объяснения даются. Здесь тоже усматривают определенное стремление не вызвать раздражение Москвы, но с тем месиджем типа – это такой вот «наш Петр Первый».

Радио «Эхо Кавказа»

XS
SM
MD
LG