В гостях у Путина

"Если бы только он остался в Москве подольше, чтобы дать какое-то облегчение народу Сирии. На самом деле, ему нужно было остаться, чтобы в Сирии мог начаться переходный период". Так премьер-министр Турции Ахмет Давутоглу прокомментировал скоротечный визит в Москву президента Сирии Башара Асада.

Асад покинул свою страну впервые с начала в 2011 году кровопролитной гражданской войны, в результате которой Сирия фактически развалилась на части: территории, контролируемые алавитами (к которым принадлежат Асад и его окружение), различными группами исламской и светской оппозиции и признанной во многих странах – в России в том числе – террористической организацией "Исламское государство". Официально сообщалось, что в Москве Асад проинформировал Путина о положении дел в Сирии, "о перспективных планах".

В России приезд Асада был встречен шутками в интернете и обсуждением темы о том, напоминает ли визит сирийского лидера в Москву бегство с Украины президента Виктора Януковича.

Однако московский востоковед Георгий Мирский совершенно не согласен с предположением о том, что сирийский лидер подыскивает себе место для бегства:

– Наоборот: приезд Асада подтверждает, что он обрел, наконец, союзника, который его не даст в обиду. Это специальная, демонстративная пиар-акция, рассчитанная на то, чтобы выбить даже мысль о том, что Путин может отказаться от поддержки Асада. Это демонстрация нерушимого союза двух руководителей, которые вместе воюют; подтверждение того, что Путин играет в этой схеме центральную роль; что к нему прикованы взгляды всего мира; что он решительно вмешался в эту войну и не даст в обиду Асада. И действительно, единственное, что можно твердо сказать после трех недель бомбежек: Дамаск спасен; Хомск, Хама и Латакия – их уже не дадут захватить. Что бы ни случилось дальше, может быть, дальше силы Асада и не смогут продвинуться, но вот эта территория (примерно 20 процентов площади Сирии) тут Путин гарантировал, что он врага сюда не пропустит. Визит Асада – пиар-акция, рассчитанная на то, чтобы показать всему миру: Россия воюет, Россия оказалась в центре событий. И Асад, который четыре года никуда не выезжал, сюда приехал, и видно, какое значение он придает этому. Впервые за четыре года он чувствует себя как за каменной стеной!

Есть вторая, более практическая сторона визита. Что мог один у другого попросить? Асаду просить нечего, у него все есть. У него и до того, как Россия вступила в войну, было все – и самолеты, и танки, и артиллерия, и ракеты. И то, что правительство четыре года не может справиться с этими, как их в Дамаске называют, бандами террористов, преступников и так далее, показывает слабость правительственной армии и недостаток боевого духа. Это беда Асада, Путин тут не причем. А сейчас он получил поддержку авиации. Путин сказал, что бомбежки будут продолжаться, пока не завершится наступательная операция сирийской армии. Вот она уже неделю проводится, но мы ничего о ней толком не слышали: только какие-то разговоры о том, что враги бегут в панике, покидают позиции и так далее, но никаких независимых подтверждений этого нет. Ни одного пленного не взяли!

Что это за успешные действия армии, когда неизвестно, куда они продвинулись? Я думаю, Путин мог задать Асаду вполне законный вопрос: мы свое дело делаем, я обещал, что пока будет продолжаться ваша наступательная операция, мы будем бомбить, но насколько это рассчитано, какие у вас силы, надеетесь ли вы освободить всю Сирию, включая и районы, занятые "Исламским государством", и районы курдов, и так далее? На кого вы можете рассчитывать, кроме "Хезболлы", иранского спецназа и элитных алавитских частей? Сколько я должен посылать самолеты, чтобы бомбить? Получается, что это операция, как говорят англичане, с открытым концом? Через полгода я должен буду бомбить, и через год, и через два? Рассчитываете ли вы на то, чтобы одержать победу, или более скромные задачи ставите перед собой – сохранить под своим контролем территорию, на которой живут алавиты, основные густонаселенные районы юга и запада, и если получится, то и Алеппо? Вот главные вопросы. Легко залезть в войну, а вот как из нее вылезти?

– Вам кажется, что временные рамки российской военной операции определить невозможно?

– Представим себе, что армия наступает, движется черепашьими шагами, в месяц отвоевывает по пять деревень, а российская авиация будет все бомбить и бомбить? Хорошо, "Исламское государство" уйдет в Ирак, переждет, вернется (как Талибан в свое время ушел из-за американцев из Афганистана, из городов на юг, к пакистанской границе, выиграли время и вернулись обратно) – и что же, Путин должен каждые несколько месяцев возобновлять бомбежки? Или он должен бомбить Ирак? Но для этого нужно, чтобы Ирак попросил, а в Багдаде сейчас, я думаю, правительство разрывается в сомнениях. Иран настаивает на том, чтобы пригласили российскую авиацию. Американцы категорически заявили: пусть тогда Багдад не рассчитывает на американскую помощь, и, скорее всего, я думаю, иракская власть не решится попросить Путина. А раз так, то главные силы "Исламского государства" есть и будут там, в Ираке. Ирак – главная база, Мосул – главный город. Вот вопрос, который, я думаю, Путин должен был бы задать.

– Война все равно когда-нибудь кончится. Просматривается возможность какого-то политического урегулирования?

– Что это такое, как Асад себе может представлять такое урегулирование? Если Асад представляет себе это так, что он сохраняет власть, вступает в переговоры со Свободной сирийский армией, с другими группировками и убеждает их, что они должны примириться с тем, что он остается президентом, – ясно, что это не пойдет никак. Все, начиная с российского министра иностранных дел Лаврова, говорят: мы готовы вести переговоры с умеренными и здоровыми силами в Сирии, даже со Свободной армией. Но если так, то любой человек, который хоть что-то понимает, сразу вам скажет: даже среди самых умеренных, самых разумеренных и суперумеренных оппозиционеров в Сирии вы не найдете ни одного человека, который бы согласился с тем, что Асад останется у власти.

Хорошо, тогда возникает вопрос – об этом и государственный секретарь США Джон Керри говорил, и турки говорят – а может быть, потихоньку: сначала переходный период, потом Асад уйдет? Но если бы даже Асад согласился уйти, его никогда не пустит его алавитское сообщество, вся его команда, министры, генералы, губернаторы, силовики и так далее. Потому что они понимают: Асад стал символом, он не какой-то любимый народом харизматичный вождь, он – символ политической гегемонии алавитов. Если он уйдет – это будет началом конца алавитской гегемонии. Алавиты никогда не согласятся на это. То есть с обеих сторон вы не найдете людей, которые готовы были бы пойти на компромисс. Все это понимают, и Асад это понимает, но он считает, что может воевать до конца, ему терять нечего. И сейчас, раз на его стороне Путин, – тем более. И Путин это понимает. Но Путин понимает и то, что если игнорировать возможность политического урегулирования, то получается: вся эта операция, все эти самолеты, все эти ракеты с Каспийского моря – только для того, чтобы прикрыть режим, которые поддерживает 12 процентов населения. А это нехорошо!

Значит, надо более широко представить картину: мы вошли в Сирию для того, чтобы облегчить политическое урегулирование. И дипломатия начнет сейчас собирать конференции, организовывать встречи, приглашать делегации, прекрасно понимая, что это все полная липа, ничего из этого не получится. Никакого переходного периода, никакого дипломатического, политического урегулирования быть не может. Будет продолжаться и продолжаться война. Все это понимают. Но для чего существует дипломатия? Дипломаты не могут сказать: мы уходим, опускаем руки, мы ничего не добились. И они будут делать видимость. А люди там будут умирать и убивать.

– Но, наверное, российское руководство заранее должно было обсудить эти вопросы.

– Этого я не знаю, я не имею никакого отношения к нашему руководству, ментальность и психология этих людей мне неизвестна.

– Вот именно! Хочет ли Асад вновь стать хозяином страны, президентом всей Сирии или у него кишка тонка? Надо точно определиться, и мы будем из этого исходить. Еще какое-то время продержимся, Асад объявит своим еще какой-то кусок земли – и все, на этом конец? Это, конечно, можно было предвидеть заранее, прежде, чем посылать самолеты. Путин в сентябре дал Асаду новую технику, артиллерию, ракеты, фактически создал в Сирии военную базу – и нужно было на этом остановиться. Но человек не может остановиться, когда у него успешно идет дело, и я думаю, что тут Путин переиграл сам себя, перешел границу, которую не надо было переходить. Он послал самолеты, а это значит, что он уже ангажирован, уже ничего не сделаешь. Чувства меры не хватило!

– Нет, уже не потеряет. В оборонительной войне он удержит все. У него не хватит сил наступать, я думаю, его армия духом ни к черту не годится, если не считать отборных алавитских частей, а также иранцев и "Хезболлы". Но защитить "свою" территорию он сможет, тем более что там российская военная база сейчас строится на всех парах. Но Асад тогда будет уже не президентом всей Сирии, а президентом одной пятой части страны. Ничего, сможет прожить. А как на Путине это отразится? Тоже ничего особенно страшного нет: если бы Путин сейчас дал бы понять Асаду, что не будет ему помогать, для Кремля это был бы страшный провал, катастрофа! Тогда стало бы ясно, что четыре года назад в Кремле поставили не на ту лошадь. Всякий, кто знает характер Путина, понимает: это невозможно! Значит, тогда придется перестраивать систему пропаганды и говорить: мы сделали все, что смогли, добились многого! Дамаск, Латакия, сердцевина Сирии, самые населенные районы мы защитили, а дальше – ну, что делать, если и Турция, и арабские страны, и Европа, и Америка, все настроены на то, чтобы расколоть, расчленить Сирию. Мы не виноваты. Вот как будет действовать наша пропаганда.

– Вы фактически нарисовали путь отступления для России.

– Ну, относительный путь. Потому что все равно каждый может задать вопрос: зачем вообще начинали бомбежки? Ведь у нас простой народ – поговорите на улицах! – скажет: и хорошо, и надо их, гадов, всех там уничтожить, пока они до нас не доползли! А если их не уничтожат, если окажется, что хотя бы четверть Сирии в их руках, и третья часть Ирака, что халифат существует, значит, получается, что они при желании могут до нас доползти, мы не смогли их уничтожить полностью?! И тогда люди скажут: стоило ли? Слава богу, что у них там нет зенитных средств и они не могут сбивать наши самолеты, это уже хорошо. И люди скажут: ну, что, потратили керосин, больше ничего, зато показали всему миру, чего мы стоим, – считает востоковед Георгий Мирский.

Фрагмент итогового выпуска программы "Время Свободы"

Радио Свобода