Американская мечта Высоцкого

Прекрасным летним вечером в Пасифик Пэлисайдс, дорогом районе Лос-Анджелеса, на одной из вилл собрались звезды экрана и киноиндустрии. Веранда с бассейном, дым дорогих сигар, коктейли. Среди гостей были как царствующие киноособы, так и растущие таланты: Грегори Пек, Натали Вуд, Лайза Минелли, Роберт Де Ниро, Энтони Хопкинс, Майкл Дуглас, Сильвестр Сталлоне, чей фильм "Рокки" четыре месяца спустя, в ноябре 1976-го, превратит его в мировую знаменитость.

Среди гостей прохаживался и посторонний – крепко сложенный невысокого роста человек, одетый в бледно-голубое. Глаза его блестели от волнения, а противоалкогольный препарат дисульфирам помогал, как позже напишет его жена, удерживаться от рабского пристрастия к бутылке.

Дождавшись нужного момента, хозяин вечеринки, голливудский продюсер Майк Медавой представил своей звездной компании гостя с семиструнной гитарой. Как сказал Медавой в интервью Радио Свобода, "он взял свою гитару, сел в гостиной и начал играть".

Лишь несколько человек знали, что перед ними один из самых знаменитых людей в Советском Союзе.

"Это была типичная голливудская вечеринка с массой людей, – рассказывает Медавой, участник семи оскароносных картин и, в те годы, глава продукции United Artists. – Кто-то знал друг друга, кто-то нет. Необычным было именно присутствие Высоцкого. Кто это, собравшимся было невдомек".

Такое положение дел Высоцкий как раз и собирался изменить. Завоевав сердца своих сограждан, он обратил свои амбиции в сторону Голливуда. Для Высоцкого концерт в доме Медавого становился отправной точкой для этих целей, погружением, вместе со своей женой, французской актрисой Мариной Влади, в мир голливудских звезд.

"Меня поразило, каким счастливым он выглядел там, – рассказывает Медавой, – и как возбуждены были они оба вместе с Мариной, открывая для себя этот новый мир".

Народный герой против истеблишмента

Песни Высоцкого начала 1960-х были совсем не в голливудском стиле. Он пел о лицемерии и абсурде советской повседневности, о сидельцах и дельцах, о зонах и судьбах обездоленного военного поколения.

Эти песни сделали Высоцкого народным героем. В общероссийском опросе общественного мнения 2010 года он занял второе после Гагарина место среди кумиров ХХ века.

Пока власти отказывали ему в доступе к государственным фирмам звукозаписи и не публиковали его стихи, сам Высоцкий набирал славу среди высокопоставленных чиновников, слушавших, как и миллионы советских людей, его домашние концерты, записанные у друзей и расходившиеся на черном рынке. Ему разрешалось работать актером и выступать. И у него были возможности, о которых большинство людей в стране только мечтало, – полноценный заработок и разрешение на заграничные поездки. Высоцкий этим пользовался и ездил по всему миру – от Парижа, где жила Марина Влади, до Соединенных Штатов.

Но именно в Америке, по словам его друга Валерия Янкловича, плохо говорящий по-английски Высоцкий хотел себя испытать. “Он чувствовал, – вспоминал Янклович в российском документальном фильме 1998 года “Владимир Высоцкий в Америке”, – что он может работать в США. Ему казалось, что его поймут даже американцы”.

“Что это за тип?”

Неповторимое рычание Высоцкого потрясало дом Медавоя и доносилось сквозь калифорнийскую ночь до гостей, гуляющих в саду. “Он пел своим грубым голосом, и люди подходили и спрашивали: “Что за тип так поет?" – вспоминает Дик Финн, бывший лос-анджелесский бизнесмен и друг Высоцкого, присутствовавший на вечеринке. – Они были заворожены его выступлением”.

Финн, которому сейчас 74, несколько раз принимал Высоцкого и Влади у себя в Лос-Анджелесе. Недавно он рассказал в интервью Радио Свобода, что Де Ниро и Лайза Минелли, которые в то время снимались у Скорсезе в фильме "Нью-Йорк, Нью-Йорк", явились на вечеринку со съемок прямо в костюмах.

Минелли "сидела практически у ног (Высоцкого)", который казался "ободренным ее взглядом", как писала в своих мемуарах "Владимир, или Прерванный полет" (1987) Марина Влади.

Правда, Влади не пишет, какие песни в тот вечер исполнил ее супруг. Финн, однако, вспоминает, что звучала одна из самых его известных – "Кони привередливые".

“Никто (из присутствующих) не понимал ни слова, – вспоминал чешский режиссер Милош Форман в русскоязычном документальном фильме о Высоцком, снятом в 1981 году в Америке, “Пророков нет в отечестве своем” (1981). – Но все понимали, что это глубокие, честные песни, что от сердца все идет”.

В голливудской компании

На вечеринке у Медавоя Высоцкий выступил в ходе первой своей поездки в Штаты. У него были и другие возможности пообщаться со звездами и влиятельными фигурами Голливуда, в том числе в гостях у комика и сценариста Бака Генри. В тот вечер Высоцкий повстречался с танцовщиком Михаилом Барышниковым, приятелем времен еще до побега из СССР. Вновь обретшие друг друга, они "барахтались в бассейне как дети", а Высоцкий исполнял "акробатические прыжки" в воду, "поднимая страшный шум", вспоминает Влади.

Также у бассейна были Форман и актриса Джессика Ланг, родившая потом от Барышникова дочку. В интервью 2014 года Иван Ургант спросил Ланг о фотографии, на которой они с Форманом, Высоцким и Влади загорают в купальниках у бассейна, а за ними простирается панорама Лос-Анджелеса. Ланг подтвердила, что встречалась с Высоцким в Париже и Лос-Анджелесе, и добавила: "Он играл нам по вечерам на гитаре и пел, пока мы отдыхали от всяких дел".

Высоцкий проводил время в Калифорнии, наслаждаясь теплой погодой, природными красотами и туристическими достопримечательностями, в частности Диснейлендом, о котором он не переставал "говорить с самой Москвы", перед поездкой 1976 года, пишет Влади в воспоминаниях. Книга ее построена как обращение к Высоцкому. Пара добралась до парка и успела покататься на “всех аттракционах” и посмотреть все шоу.

“По твоим широко открытым глазам, перебегающим с предмета на предмет, по твоему радостному лицу видно, что тебя захватывает это зрелище”, – пишет она.

Инцидент с Бронсоном

В своих мемуарах Влади описывает, как Высоцкий был заворожен публикой, перед которой выступал на вечеринке у Медавоя. “Ты меня толкаешь локтем и как мальчишка зачарованно произносишь вслух имена актеров”. Но в толпе не было одного его любимца, звезды с русскими и литовскими корнями, который, как и Высоцкий, играл крепких парней, – Чарльза Бронсона.

Высоцкий надеялся встретить Бронсона не только потому, что восхищался его актерской работой, но и потому, что, по словам Влади и друзей Высоцкого, жаждал мести. История, которая кажется малоправдоподобной, началась за несколько недель до вечеринки, в Монреале, где Высоцкий записывался в студии. Как-то уже за полночь Высоцкий, страдавший бессонницей, вышел из своего номера и отправился на балкон, где обнаружил курящего Бронсона.

“Володя быстро к нему подошел и сказал: “Мистер Бронсон”, – вспоминает в "Пророках" друг Высоцкого Михаил Шемякин. – Английский у него был очень, очень плохой, но он хотел объяснить, что он его очень любит, что он русский поэт, русский певец, и просто хочет поговорить. Для него это была невероятная встреча".

Бронсон, скончавшийся в 2003 году, якобы ответил грубо и лаконично, как его герои: “Пошел отсюда”.

Сергей Довлатов впоследствии рассказывал, что Высоцкий это объяснил кармой: как-то в Москве, в плохом настроении “перед запоем” он тоже послал куда подальше какого-то охотника за автографом.

Как бы то ни было, Высоцкий “переживал всей душой” и “целый день не мог выйти из отеля,” вспоминает Шемякин. Высоцкий ему говорил после той встречи в Монреале, что “мечтает отомстить”, ожидая встречи с голливудскими актерами.

“Я дал себе слово, что если Бронсон подойдет после моего пения, я ему верну его слова, скажу: Go away”, – цитирует Высоцкого Шемякин.

“Я люблю свою страну”

Проведя август 76-го в Лос-Анджелесе, Высоцкий и Влади полетели в Нью-Йорк, где остановились у Барышникова и встречались с Бродским. Во время этой поездки Высоцкий ответил на вопрос о возможном переезде на Запад в телеинтервью с известным американским журналистом Дэном Разером в программе "60 минут".

Высоцкий отмел предположение Разера, что советская власть побаивается его возможного невозвращения. ”Я уезжаю уже четвертый или пятый раз и всегда возвращаюсь. Это смешно! Если бы я был человеком, которого боятся выпускать из страны, так это было бы совершенно другое интервью. Я спокойно сижу перед вами, спокойно отвечаю на ваши вопросы. Я люблю свою страну и не хочу причинять ей вред. И не причиню никогда”.

Когда на следующий год интервью пошло в эфир, чиновник Госдепартамента написал (публикация Викиликс, 2014): сегмент “60 минут” показал “пример официально дозволенной критики в Советском Союзе”. Барри Рубин, американский друг и переводчик Бродского, рассказал работающему в Миннесоте специалисту по Высоцкому Марку Цыбульскому, что советское правительство должно быть благосклонно: интервью показало, что “если диссидент может съездить на Таити и выступить в Америке, у него на родине положение не такое уж и тяжелое”.

Но в душе Высоцкий чувствовал себя все более скованным, как творчески, так и личностно, утверждает Василий Аксенов в документальном фильме “Высоцкий в Америке”. Он описывает, как Высоцкий с Влади навестили его под Москвой поговорить о возможном переезде прочь за железный занавес. “Как ты думаешь, стоит ли мне уезжать на Запад? Я здесь не могу уже больше, задыхаюсь”, – цитирует его Аксенов, не уточняя, в каком году произошла встреча.

По словам Аксенова, Высоцкий думал, что, перебравшись за границу, он сможет бросить пить, потому что “связывал свои вот эти запои с пребыванием на родине, наивно думая, что там этого не будет. Он говорил о том, что, может быть, откроет русский артистический клуб в Нью-Йорке… И, насколько я помню, я его активно отговаривал. Это было бы как, ну, я не знаю, как Гагарин решил бы остаться на Западе”.

“Удивительно! Невероятно!”

Как долго он выступал и сколько исполнил песен в тот голливудский вечер – неизвестно. Влади и Форман рассказывают, что он играл целый час. По словам Финна, одну или две песни. Медавой же, ныне председатель и исполнительный директор Phoenix Pictures, рассказал Радио Свобода, что он пел "около получаса или немного дольше".

Стихи Высоцкого, богатые и полные жаргона, столь нравившиеся Бродскому (он, правда, считал, что их портит гитара), трудно даются переводчикам, хотя Влади старалась как могла передавать публике смысл слов. По другим свидетельствам, Натали Вуд, дочь русских эмигрантов, говорящая по-русски с очень сильным акцентом, тоже помогала переводить.

Несмотря на языковой барьер, Высоцкий, взяв последний аккорд, "действительно получил очень, очень теплые аплодисменты", вспоминает Финн, сын польских евреев, родившийся в архангельском лагере, дружбу с которым Высоцкий отметил короткой поэмой в 1977 году. "Не более того", – говорит Финн.

Влади вспоминается ошеломленная тишина, за которой последовала восторженная реакция, первым делом Де Ниро и Минелли, которых Высоцкий уже видел на съемках фильма "Нью-Йорк, Нью-Йорк" на студии MGM. "Ты играешь последнюю песню, и наступает долгая тишина, – пишет в Влади воспоминаниях. – Все переглядываются, не веря произошедшему. Они все заворошены мужчиной в синем. Лайза Минелли и Роберт Де Ниро задают тон, крича: "Удивительно! Невероятно!"

“Я страшно знаменит”

Высоцкий возвращался в США каждый год с 1977 по 1979-й, навещая друзей и выступая перед восторженными эмигрантскими и университетскими толпами в нескольких городах. Его восхищение американской жизнью не стихало, уверяет музыкант Майкл Миш, с которым Высоцкий познакомился через Дика Финна.

В отрывке из дневника от 2 августа 1977 года, предоставленном Радио Свобода, Миш писал, что у Высоцкого “был бесконечный интерес к роскоши, связанной с этой западной культурой”.

“Бассейн в собственном саду, джинсы Levi’s, мороженое, цифровые часы. 39-летний мальчик в восторге от аметистового фонтана прогресса”, – писал он, отмечая, что Влади и Высоцкий две недели спустя остановились у него дома.

Миш добавляет в дневнике, что Высоцкий мечтал “о большом автоприцепе или машине типа Winnebago". (Анатолий Карпов рассказывал, что в 70-е в Советском Союзе "Мерседесы" были только у него, Высоцкого и Брежнева.)

Миш, общавшийся с Высоцким по-французски, рассказал нашему радио, что Высоцкого заворожили виды западного побережья. Как-то рано утром, вспоминает он, они вдвоем пошли гулять неподалеку на обрыв над Тихим океаном. “Когда мы приблизились к воде и океан начал нам открываться, он прижался ко мне, вцепился в руку и произнес: “Хочу завтра провести здесь целый день и просто глядеть на это”.

Вернувшись домой, Высоцкий “сделал то, что часто делал: схватил мою руку и впился в нее большим пальцем, чтобы дать мне понять, что то, что он сейчас скажет, крайне важно”.

“А сказал он вот что: “Ты знаешь, я страшно знаменит. Нет такого советского человека, который бы не знал меня”.

Каникулы после войны

Пообщавшись с голливудскими звездами на их домашнем поле, Высоцкий решил в 1979 году искать славы в киностолице мира. Он съездил в США в последний раз в декабре того года, надеясь убедить Голливуд снять фильм по его сценарию, написанному вместе с другом.

Якобы созданный за пять дней сюжет под названием “Каникулы после войны” рассказывал о советском пилоте, захваченном нацистами во время Второй мировой. Он умудряется бежать из концлагеря с двумя солдатами – поляком и французом. Дальше идут их приключения, в частности арест американским патрулем, принявшим их за агентов СС. Высоцкий видел себя в главной роли, рядом с Жераром Депардье и польским красавцем Даниэлем Ольбрыхским.

Миш, у которого Высоцкий жил во время этого визита, говорит, что был переводчиком, пока Высоцкий предлагал свой сценарий Медавою за ужином в морском ресторане Gladstones с видом на Тихий океан. Он вспоминает, что Высоцкий "оживленно объяснял сюжет фильма и делал паузы, чтобы я мог перевести".

Миш также утверждает, что помог Высоцкому предложить сценарий по телефону Баку Генри, получившему две номинации на "Оскар" – одну за адаптированный сценарий к фильму 1968 года "Выпускник", другую за лучшую режиссерскую работу (фильм 1979 года "Небеса могут подождать"), где в главной роли играл Уоррен Битти.

“Я помню, что Бак проявил умеренную заинтересованность, но уклонился от ответа, как и Майк Медавой”, – рассказал Миш.

Медавою припоминается, что Высоцкий “предлагал что-то", но детали уже забылись. По словам Шемякина, Высоцкий поначалу хотел снимать во Франции, но и Голливуд тоже “мог оказаться вариантом”. “Из сценария ничего не вышло, хотя Володя об этом мечтал”, – рассказывает Шемякин Цыбульскому.

Несмотря на интерес Высоцкого к работе в Голливуде, и Миш, и Финн сомневаются, что он был намерен остаться там навсегда. Он боялся потерять публику и вдохновение.

“Это одна из важнейших причин, почему он в конце концов решил не просить убежища на Западе, не пытаться эмигрировать”, – рассказывает Финн. – Он решил: нет, если я покину Россию, то не только пребуду в безвестности, но и потеряю связь со своим народом. Лишусь того, что мною движет. Он был большим патриотом, когда речь заходила о России. И говорил: “К чему отрезать то, что живит меня?”

Потерянная трезвость

В пору, когда Высоцкий продвигал в Голливуде свой сценарий, он давно уже бросил тот трезвый образ жизни, который, по мнению Влади, давал ему такую уверенность на вечеринке у Медавоя. Он собирался лететь из Лос-Анджелеса на Таити на свадьбу бывшего мужа Влади, но его не пустили в самолет из-за проблем с визой. “Первый раз я видел, как Владимир плачет”, – говорит Миш, добавляя, что в тот приезд чувства Высоцкого ему показались “обостреннее”, нежели обычно. Он подозревает, что Высоцкий “как раз начал принимать наркотики или что-то такое”.

Влади пишет, что по возвращении в Лос-Анджелес две недели спустя, ее муж “целыми днями” записывал музыку в домашней студии Миша (Миш предоставил нам сделанную там запись “Райских яблок”). Он “не ел, не спал” и “говорил без умолку”. Только потом Влади поняла, что Высоцкий сел на наркотики.

По словам знакомых, в последние годы жизни Высоцкий делал уколы морфия, отчасти пытаясь одолеть запои. В ходе гастролей в Узбекистане в июле 1979-го он потерял сознание, были вызваны врачи. Считается, что инцидент был связан с наркотиками.

Высоцкий умер от острой сердечной недостаточности 25 июля 1980 года во время летней Олимпиады в Москве. В его преждевременной кончине в 42 года чаще всего винят те истязания, которым он себя подвергал, – спиртное, курение, наркотики – и давление со стороны властей. Пока весь мир смотрел Олимпиаду, советское правительство молчало о его смерти. Тем не менее, десятки тысяч поклонников вышли на улицы Москвы проститься с Высоцким, что привело к столкновению с милицией, попытавшейся прекратить акцию.

“Здравствуйте, Уоррен”

Летом 1979 года, за полгода до последнего появления в Голливуде, ранним утром Высоцкий со своим другом Валерием Янкловичем приехал в телестудию Московского университета. На Высоцком были коричневые брюки, бежевый плащ, оранжевая полурасстегнутая рубашка. С темными кругами под глазами он уселся на стуле перед камерой и еле справился с приветствием на ломаном английском. “Excuse me my English, because I never speak in English. This first much I speak. I will not speak English. I will speak Russian. Because you know, you understand Russian”.

Запись предназначалась для Уоррена Битти, собиравшегося снимать фильм “Красные” – о жизни американского журналиста Джона Рида, автора “Десяти дней, которые потрясли мир”. (Битти немного говорил по-русски и даже провел, за десять лет перед тем, целое исследование для своего сценария, побывав в Советском Союзе.) Янклович рассказал в документальном фильме 2013 года, показанном по российскому телевидению, что кто-то из голливудских друзей Высоцкого (возможно, Форман или Натали Вуд) посоветовал ему связаться с Битти насчет возможной роли в фильме. Неясно, видел Битти 30-минутную запись Высоцкого или нет. Высоцкий, однако, в “Красных” не снялся, а картина была номинирована на лучший фильм года и принесла Битти "Оскар" за лучшую режиссерскую работу.

В своем видеопослании Высоцкий читает стихи и монолог Гамлета, которого с успехом играл на Таганке.

Он также исполняет несколько своих самых известных песен, включая “Коней привередливых”, сыгранных как-то на голливудской вечеринке. Представляя песню, Высоцкий закашливается и поясняет по-русски: “Утро тут. Вот в чем дело”. Потом, показывая пальцем на измученные табачным дымом голосовые связки, качает головой: “Не включились еще”. И затем начинает:

“Вдоль обрыва, по-над пропастью, по самому по краю Я коней своих нагайкою стегаю, погоняю. Что-то воздуху мне мало, ветер пью, туман глотаю, Чую с гибельным восторгом – пропадаю! Пропадаю!”

Радио Свобода