ПРАГА---Три дня назад в Ереване состоялась пресс-конференция, на которой были представлены результаты последних экспертиз по делу об убийстве семьи Аветисян в Гюмри. Одна из ключевых экспертиз по делу показывает, что подтверждены биологические следы Валерия Пермякова на оружии и окурке, брошенном им. Последняя экспертиза показала, что члены семьи Аветисян пытались оказать сопротивление убийце, которым, по версии следствия, является Пермяков. Эксперты, например, подтвердили, что все выстрелы были произведены горизонтально, то есть убийца стрелял не в спящих людей. В то же время адвокаты отмечают, что экспертиза не исключает того, что он мог быть не один в доме Аветисянов.
Представители правопреемников потерпевших утверждают, что убийство было преднамеренным, однако пока избегают говорить о заказном убийстве, а родственников все больше терзают сомнения. Сестра Асмик Аветисян Рита Петросян уверена, что Пермяков не мог действовать один. «Возможно, что преступление совершил Пермяков, однако определенно кто-то стоит за ним, это 100 процентов. Невозможно, чтобы убийца после совершенного преступления оставил там свою одежду и скрылся. Зачем бежать, когда ты оставляешь свою одежду, а значит, намерен сдаться?» – спрашивает Рита Петросян.
Как продвигается следствие по делу о самом громком убийстве, потрясшем и Армению, и Россию, произошедшем 12 января 2015 года? Об этом мы беседуем с армянским политологом Степаном Григоряном.
Катерина Прокофьева: Степан, вы, безусловно, следите за следствием, как вы оцениваете его эффективность?
Степан Григорян: Исходя из тех последних данных, я понимаю, что следствие ведется в том направлении, что все это сделал Пермяков, и как бы всю ответственность возлагают на него. Вполне возможно, что действительно большая доля в этом чудовищном преступлении лежит на нем, но совершенно очевидно, что весь следственный процесс, постепенно выдаваемая информация как бы готовят наше общество к тому, что все это совершил этот человек. Мне кажется, что и наши следственные органы, и российские обязательно должны еще раз провести расследование этого преступления именно на возможность того, что он был не один, потому что если мы не придем к этой истине, не будем уверены на все сто процентов в том, что он был один, то это большая опасность не только для будущего наших отношений, но и для безопасности наших обществ.
Представьте себе, что если провести в любой стране опрос – будь то Россия, Армения или другая страна, – то первая информация, конечно, всегда бывает самой достоверной. Я хорошо помню, как родственники женщины, которую вы сейчас упомянули, которая якобы защищала своих детей, говорили, что они лежали в постели. Я это хорошо помню, и это очень легко восстановить, задав в поисковике в прессе их слова. Поэтому то, что тогда говорили по горячим следам, и то, что сейчас говорят, – совершенно не совпадает.
Второе: был очень важный вопрос – был ли глушитель на его автомате или не было? До этого по горячим следам экспертиза показала, что не было глушителя, а если его не было, то как могли люди, которые были во дворе, ничего не слышать, если он действовал один и так далее. То есть опять остается несколько ключевых вопросов. Как мог физически настолько неразвитый человек протащить автомат несколько километров, когда его поймали у армяно-турецкой границы? Как мог человек с такими слабыми кондициями в очень краткие временные сроки убить сразу семь человек? Я не могу ставить под сомнение следственные действия, потому что эти люди работают, я уверен, что они профессионалы, но сейчас мы слышим, что там еще якобы оказывали сопротивление. Причем, я хорошо это помню из выступлений родственников, более того, проводились первые следственные действия, когда была информация по горячим следам, что все они лежали в постелях. Вопросы, связанные с тем, что он мог быть не один, должны быть в центре внимания армянских и российских следственных органов.
Катерина Прокофьева: Кроме физической кондиции Пермякова и истории с глушителем, есть еще что-то, что указывает на то, что он был не один?
Степан Григорян: Говорилось о расположении комнат, но я хорошо помню, как говорилось о том, что семья размещалась в трех комнатах, а это означает, что на все это должно было уйти достаточно большое время. Вы представляете, он заходит в первую комнату, поднимается большой шум, автоматная очередь, а между двумя комнатами такая тонкая перегородка.
Катерина Прокофьева: Но люди были в шоке... Если вы помните, скольких Брейвик убил один, и ставилось под сомнение, что он был один.
Степан Григорян: Согласен. Конечно, можно и так объяснить, но, с моей точки зрения, логика наших и российских следственных органов должна идти не по оправдательному принципу, а, наоборот, попытаться также рассмотреть и эту версию. Она имеет право на существование, и ее действительно надо тщательно исследовать, но мне кажется, что и армянские, и российские интересы именно в том, чтобы максимально убедиться, что не было других. Я хорошо помню, что также обсуждался общеполитический контекст. Но при чем тут эти маленькие дети? То есть даже если он совершил преступление один, не знаю, из каких соображений, а при чем тут младенцы? Понимаете, не просто 12-летний ребенок, а шестимесячный младенец и двух- или трехлетняя девочка, то есть такое обычно не совершается ради грабежа или чего-либо еще. Безусловно, здесь содержится элемент попытки дестабилизировать Армению, либо ухудшить армяно-российские отношения. Конечно, это так просто не получится, потому что наши отношения политически нормальны, но посмотрите с политической точки зрения, я помню, это тоже обсуждалось.
Катерина Прокофьева: Еще говорится о возможности обращения в Европейский суд по правам человека для полноценного объективного следствия. Как заявила адвокат Лусине Саакян, нужно объединить дела, возбужденные армянской и российской сторонами в одно производство, и если они не будут объединены, то она намерена обратиться в Страсбург.
Степан Григорян: Это может быть связано с тем, что, возможно, потерпевшая сторона не всеми процедурами удовлетворена. Здесь, я думаю, больше элемент не недовольства следственными действиями, например, российской стороны, а именно того, о чем я говорю: по всей видимости, потерпевшая сторона намерена обратиться из-за того, что они считают, что не всесторонне проведен анализ. Я не думаю, что это направлено против следственных органов Армении или России. По всей видимости, они хотят более всестороннего исследования этой ситуации.
Радио «Эхо Кавказа»