ПРАГА---За последние дни поступило сразу несколько важных новостей из армянского Гюмри. Во-первых, вчерашняя акция протеста движения «Учредительный парламент» закончилась тем, что одного из членов этого движения Грачья Мирзояна пырнули ножом, повредив селезенку. Во-вторых, в субботу, 28 марта, стало известно, что суд над Валерием Пермяковым, которого обвиняют в массовом расстреле семьи в Гюмри, будет проходить на территории Армении. Об этом заявил замглавы комитета Госдумы по делам СНГ Олег Лебедев. Сегодня же пришла новость о том, что с 30 марта на российской военной базе в Гюмри приступит к обязанностям новый командир. Все эти новости мы обсудили с политологом Степаном Григоряном.
Движение «Учредительный парламент» уже не впервые сталкивается с резкой реакцией общественности и полиции. Напомним, что в январе движение организовало автопробег в направлении Карабаха под лозунгом «Столетие без режима». При въезде в Карабах его участники были избиты сотрудниками полиции. 24 марта движение «Учредительный парламент» начало подписывать договора с гражданами, что, по мнению члена движения Асмик Эвоян, даст им легитимную возможность взять в свои руки руль управления после смены власти. Мирный процесс по свержению действующей власти «Учредительный парламент» начнет с 24 апреля. Члены инициативы говорят, что они также присоединятся к гражданам, идущим к мемориальному комплексу жертв геноцида армян Цицернакаберд, после чего соберутся на площади Республики и объявят о старте мероприятий гражданского неповиновения.
В частности, в качестве первого шага гражданского неповиновения предлагается не платить штрафы, назначенные дорожной полицией. Ни одна из оппозиционных парламентских фракций не поддерживает эти начинания. Это стало основной темой последнего заседания на брифинге Национального собрания Армении. Лидер движения Жирайр Сефилян – бывший командир Шушинского особого батальона, подполковник, герой карабахской войны, кавалер ордена «Боевой крест I степени». В 2006 году был арестован по обвинению в публичных призывах к насильственной смене конституционного порядка и осужден за незаконное хранение оружия на полтора года. В 2008 году вышел на свободу и вновь громко заявил о желании продолжать политическую борьбу в Армении.
Катерина Прокофьева: Степан, каково ваше мнение по поводу того, чем эти заявления могут закончиться, есть ли у Жирайра Сефиляна какая-то поддержка, кто за ним стоит, сколь многочисленны его сторонники и существует ли опасность эскалации напряжения, которое в армянском обществе присутствует и время от времени обостряется?
Степан Григорян: Вы правильно сказали, что это не партия, а движение. Я бы даже сказал, что это некая инициативная группа, в которую входят люди, которые в свое время воевали в Карабахе, даже некоторые из них являются героями этой войны, туда также входят деятели искусств. Это движение немногочисленно, но они очень активны и, я бы сказал, очень агрессивны. Должен прямо сказать, что некоторые их акции буквально неуместны. Я сам являюсь сторонником свобод, все время за это борюсь, но они, во-первых, неуместны, очень часто провокационны. Например, связывать свою борьбу за свободы, социальные права и т.д. с геноцидом мне не кажется корректным, я даже считаю, что это не очень порядочно, потому что геноцид – это такая аполитичная, глобальная тема для армянского народа, его признания.
Катерина Прокофьева: Вы имеете в виду назначение начала акции на 24 апреля?
Степан Григорян: Совершенно верно. Более того, еще до этого они пытались устраивать акции в регионах Армении с таким лозунгом: «Встретим столетие геноцида без действующей власти». Знаете, мы тоже критикуем действующую власть, у нас есть политическая оппозиция в парламенте, которая достаточно жестко критикует власть, но связывать это с геноцидом мне кажется просто непорядочным. Мало того, действия провокационного характера, их лозунги порождают у нас очень большие сомнения. Знаете, я и за свободу, и за политическую борьбу, и за сильную оппозицию, но не насильственными способами. Они просто не скрывают, что если надо, то эту власть нужно идти и свергать насильственными способами. Я не думаю, что это путь армянского народа, поэтому не уверен, что у них большое число сторонников. Да, социальное положение напряженное, но я не думаю, что у них большое число сторонников и последователей. Если они будут устраивать провокации, то я думаю, что ответ властей будет очень жестким, т.е. они будут арестованы, задержаны. Конечно, они будут кричать о том, что подавляется свобода, но еще раз повторю, что тогда, когда происходит насилие в отношении нормальных гражданских активистов, которые устраивают митинги, выходят с пикетами и т.д., мы всегда жалуемся и говорим, что это недопустимо, но в этом случае я не уверен, что нужно защищать такие действия.
Катерина Прокофьева: То есть, учитывая малочисленность приверженцев этого движения и его радикальные методы, ваши прогнозы таковы, что это ничем не закончится...
Степан Григорян: Нет, закончится, но закончится их физической изоляцией, т.е. они будут арестованы, задержаны, осуждены, потому что если человек выступает с лозунгом, что эту власть нужно свергнуть, включая вооруженными методами (они об этом говорят открыто), то очевидно, что ни один нормальный оппозиционер их не поддержит. Этими радикальными лозунгами они сами себя изолируют, и, конечно, власти не составит большого труда их задержать во время этих действий.
Катерина Прокофьева: Перейдем к следующей новости из Гюмри. Стало известно, что суд над Валерием Пермяковым пройдет на территории Армении, но по российским законам. Как к этому отнеслась гражданская общественность, как эту новость восприняли в Гюмри? Я знаю, что вы ранее утверждали, что убийство в Гюмри это не дело рук самого Пермякова, а теракт, у которого есть заказчики. На сегодняшний день, когда допрошены четыре тысячи человек, проведены сотни экспертиз, придерживаетесь ли вы такого же мнения?
Степан Григорян: Я уточню эту мысль. Да, это очень похоже на теракт либо диверсию, но то, что он был не один, нет никакого сомнения. Я обращу ваше внимание на то, что информация подается очень скудно, тем не менее есть официальная информация, что на его оружии не было глушителя. Что это означает? Представьте, убили одновременно шесть человек, тяжело ранили ребенка, который, к сожалению, потом скончался. Один человек в одно и то же время расстрелял семью. А они имели дом с тремя изолированными комнатами, у них во дворе находится дом родной сестры погибшей – и никто этого не услышал. Тогда было предположение, что, по всей видимости, были глушители, но экспертиза уже показала, что глушителя у него не было. А это означает, что он был не один. Это было на поверхности, и для этого не надо было быть каким-то тонким следователем. После того, как выяснилось, что на его оружии глушителя не было, сделали выводы, что были и другие люди, возможно, у них было оружие с глушителями. Это очень серьезная вещь.
Получается, что первое предположение о том, что он был не один, потому что невозможно одному, да еще и физически неразвитому молодому человеку (экспертиза подтвердила, что он не имел какой-то специальной физической подготовки) одновременно убить семью из семи человек, расквартированную в трех разных комнатах, и так, чтобы никто не услышал, – просто несерьезно думать, что кто-то клюнет на такую «утку». Наши предположения о том, что это либо диверсия, либо какое-то групповое действие, получают очень серьезную основу, и этим еще больше должны быть обеспокоены и армянские, и российские власти. Я абсолютно уверен, что этот случай очень обеспокоил именно российское руководство, потому что это ударяет по нашим связям, дружбе, сотрудничеству. Получается, что какие-то группы людей хотят разрушить наши добрые российско-армянские отношения, возможно, они пришли даже не из России, а не знаю, откуда, и мы не можем это раскрыть. Это я считаю еще более опасным. Тем более, это очень резонансное дело.
Вы спросили: какая реакция сейчас. Ясно, что это новая информация и трудно сказать, какой будет реакция, но то, что она будет очень внимательной и напряженной, я в этом не сомневаюсь, потому что общественность находится в ожидании. Все понимают, что нам могут сразу не рассказать всех деталей, но то, что общественность будет следить за тем, какая будет дана всему этому оценка, и понимает, что кто-то за этим стоит, но не раскрыт, т.е. эта провокация против армяно-российского сотрудничества может повториться, всех еще более беспокоит. Одно я считаю позитивным... Вы знаете, что было большое недовольства по поводу подозрений о том, что его пытаются вывезти, что его будут судить не здесь. Я считаю, что компромисс выбран неплохой, что, да, юрисдикция российская, но физически суд будет проходить здесь, в воинской части, а это означает, что наши представители следственных органов и общественность вместе с российской будут следить за этим процессом. Хотя, я думаю, что, так как убийство было совершено за пределами части, конечно, можно было его передать и армянским судебным инстанциям, но эти детали сейчас уже неважны – важно, что суд будет проходить здесь, что будет положительно воспринято общественностью.
Катерина Прокофьева: Этот суд будет открытым или закрытым?
Степан Григорян: Я пока объявления по этому поводу не слышал, но почти уверен, что степень открытости там будет. Если они сделают его закрытым, то это вызовет не только недовольство, начнут выдвигать версии, предположения. Я думаю, что в интересах и российской, и армянской сторон судебный процесс все-таки должен быть открытым. Мы можем здесь обсуждать степень свободы, но то, что суд не должен быть полностью закрытым, нет никакого сомнения. Общественность еще раз должна убедиться в том, что его никуда не похищают, потому что люди не очень верят в то, что следователи доберутся до истины. Будем говорить прямо, что и у нас, и там не всегда уверены в справедливости судебного разбирательства. Нельзя дать развиться этим подозрениям. Если же они будут развиваться, вне зависимости от того, что будет – митинги, недовольство, выраженное через прессу, – это оставит тяжелый след в армяно-российских отношениях. Конечно, важен будет вынесенный приговор. Я думаю, что для нашей общественности будет важно следующее: неплохо, что суд будет проходить здесь, хотя было бы правильным передать его армянской юрисдикции, а потом, согласно нашим договорам о возврате осужденных, просто передать его российской стороне, но для нашей общественности важно то, какой ему дадут срок, потому что, я думаю, что даже если ему дадут пожизненное, общество не будет удовлетворено. Речь идет не о смертной казни, потому что и в России на нее мораторий, а у нас вообще отменена, а о том, найдут ли заказчиков либо тех, кто был с ним. Никто не сомневается в том, что он был не один, – по крайней мере я не встретил пока ни одного разумного человека, который бы в этом усомнился. Тогда возникает вопрос: откуда эта группа людей – с базы или извне?
Катерина Прокофьева: У меня есть еще одна новость по поводу той же 102-й российской базы. Завтра, 30 марта, приступит к своим обязанностям новый командир, возможно, это некий генерал-майор Устинов. Есть ли у вас информация относительно этого назначения?
Степан Григорян: Я слышал об этом и не скрою, что связываю смену командира именно с этим случаем. Было бы странно не поменять командира части, в которой человек совершил такое чудовищное преступление, если вообще совершил. Вообще, когда такой крупный скандал, я думаю, что это разумная смена, вне зависимости от того, какой квалификации был предыдущий руководитель. Это правильное решение. Даже если он к этому не имел отношения, а я думаю, что он напрямую к этому не имел отношения, но на базе была атмосфера, при которой легко могли покинуть воинскую часть (солдат добирался до дома этой семьи 2-2,5 километра, потом оттуда пешком или на перекладных добирался до границы, т.е. это длительный процесс) и на это не обратили внимания. Через два-три дня после трагедии был зарегистрирован случай, когда у пьяных офицера с солдатом вышел спор с гражданами Гюмри, что было официально зарегистрировано нашей полицией. Это означает то, что атмосфера на базе не во всех аспектах нормальная, может, присутствует дедовщина или еще что-нибудь, поэтому смена командира – правильное решение, и я думаю, что эти решения будут восприняты общественностью положительно.
Радио «Эхо Кавказа»