После перерыва в целую вечность Оксана Забужко второй раз посмотрела "С легким паром" и была поражена, "какие там неприятные герои – просто не могла понять, что нам всем во времена СССР так могло там нравиться!". Только теперь она, по ее словам, постигла, почему после премьеры сама Барбара Брыльска предупреждала, что "в Польше эта комедия большого успеха иметь не будет".
Забужко – самая известная фигура в современной украинской культуре, участвует и в общественной жизни. Вольно и невольно она выражает настроения и вкусы многих украинцев, так что ее суждения должны представлять для нас не совсем обычный интерес. Приходится сказать больше. Кому хочется лучше понять украинские революции – "оранжевую" (2004) и "революцию достоинства" (2014), тому не мешает разобраться в оценке, которую выставила украинская писательница культовой русской вещи. Это тем более заманчиво, что сама она не стала вдаваться в объяснения.
Задача не такая уж трудная. Герои Рязанова, при всем их обаянии, люди как на подбор грубые, неотесанные. Можно употребить десяток синонимов, но для ясности лучше остановиться на этих двух – самых простых, на тех, какие сразу придут в голову человеку с европейской улицы. Возвращается женщина домой, обнаруживает на своей постели незнакомого пьяного мужчину. Как она с ним обращается? Учтиво, деликатно, мягко? Как бы не так! Весь их разговор – препирательство. Хорошее слово: препираться. Они там почти все время препираются. Они сражаются друг с другом и особенно – с обстоятельствами, чтобы как-то устроиться в жизни. Грубость – их оружие. А что такое грубость? Вы угадали: неуважение к личности.
Мужчины там не мужчины, а мужики. Женщины – не женщины, а бабы. Да, мужики и бабы, у которых, правда, высшее образование и чистая работа. Бывшие и настоящие совки, мы ведь хорошо знаем, зачем ходим под каждый Новый год в баню и напиваемся там: освободиться, отдохнуть от своего "верхнего" образования, от интеллигентности, будь она неладна. Если бы мы (они) были не такие, не было бы этой комедии, была бы совсем другая – что-то недавне-европейское, по-французски непосредственное и человечное. Наша непосредственность редко бывает человечной, вот в чем дело. Ковыряется, ковыряется в блюде и вдруг: "Какая гадость… Какая гадость эта ваша заливная рыба". Гениально! Смеемся уже сорок лет и, может, будем смеяться еще сорок. Но! Это говорится женщине. То же самое, что сказать, как гадко она намазала губы, ногти, причесалась. Дух барака. Это так же, как сравнительно недавно для украинца – обратиться к отцу и матери на "ты". После каждого Майдана таких становится чуть-чуть меньше.
Я опросил людей, чье мнение для меня что-то значит. Один из отзывов: "Фильм убогий и в убогости своей достоверный и близкий советским людям". Другой продолжает: "Фильм ужасно фальшивый, хотя всё достоверно. В этом его загадка. В достоверности фальшивого. Собственно, дело не в фильме. Дело в ощущении кромешной антисанитарии". Одна из первых зрительниц этого шедевра отметила маму главного героя: "Замечательная старая актриса Добржанская с великолепными театральными манерами и русским языком старой школы. Этим образом делается легкий кивок в сторону досоветской интеллигенции. То есть, нам намекнуто, что мы имеем дело с людьми хотя и серенькими, пьяненькими, но – с запросами, кое-что читавшими". Еще о том же: "В "Иронии судьбы" нет беззаботности. Привкус постоянной озабоченности. Не показаться хуже, чем ты есть. Успеть дать понять, что ты интеллигентный человек, прежде чем тебя выставят за дверь. Спеть под гитару классика – выкричать шепотком музыкально-поэтический пароль". Вот, пожалуй, самый беспощадный из отзывов: "Персонажи милые. Мучают друг друга, мечутся, не могут ничего решить. Главное – герой морщит лоб и интеллектуально напрягается, как только трезвеет. Ум, ум. Он – умный врач. И она – умная учительница. И зрители их любят, как любят себя – таких же милых, таких же заурядно-умных и беззащитных".
В заключение: "Все происходит в праздник, а праздника нет. Спасибо, Анатолий Иванович, за то, что дали возможность высказать неприязнь к этой кинушке".
Скорее – к жизни, отраженной там.
Анатолий Стреляный, Радио Свобода