Крымская история – лишь продолжение политики советского военного интернационализма, разрушившего миллионы судеб, убившего сотни тысяч людей, погубившего надежды многих, кто поверил в идеалы коммунизма. Объемная «Энциклопедия изгнаний», вышедшая четыре года назад в Вене, содержит информацию о народах бывшего СССР и постсоветского пространства – депортированных, лишенных права на возвращение, вернувшихся, но по-прежнему остающихся, благодаря политикам, изгоями. Современная кремлевская политика продолжает советские традиции.
Из всех постсоветских войн с участием России война в Абхазии была вершиной политического цинизма. В 1992-93 годах из Абхазии вынуждены были бежать больше половины населения этой автономной республики в составе Грузии, в подавляющем большинстве этнические грузины. Население автономии, составлявшее в 1989 году 525 061 человек, по данным переписи 2003 года сократилось до 215272 человек. Часть жителей Абхазии покидают республику до сих пор, называя причинами экономическое положение, коррупцию и отсутствие безопасности.
В различных справочниках война в Абхазии преподносится как этнополитический конфликт. Так удобно Кремлю, хотя этнический фактор, несомненно, присутствует. Он всерьез возник еще в 1977 году, когда в Грузии было сформировано мощное движение за независимость. В 1978 году многочисленные митинги вынудили коммунистическое руководство Грузии оставить в покое конституционное право за грузинским языком быть государственным. Попытка ЦК КПСС включить в Конституцию Грузинской ССР вторым государственным русский язык сорвалась. С того времени национально-освободительное движение в Грузии только укреплялось, несмотря на силовой разгон мирной акции в апреле 1989 года.
В Москве понимали, что Грузию могут потерять и решили противодействовать, отомстить строптивым грузинам. В СССР привыкли решать политические проблемы этническими конфликтами – вначале целые народы называли врагами, ссылали людей, их дома, земли и имущество отдавали переселенцам из других регионов. Так возникали тлеющие конфликты, которые затем можно контролировать поддержкой одной из сторон. Такими были в 1990 году ошские события на юге Кыргызстана, в 1992 году столкновения между осетинами и ингушами, а еще – Абхазия, Карабах, Южная Осетия, Приднестровье и еще несколько десятков конфликтов, не получивших развития.
Цинизм власти выражался не только в провоцировании межнациональных конфликтов, но и в объяснении их причин. Столкновение в Ферганской долине в 1989 году между узбекским населением и потомками депортированных турок-месхетинцев тогдашний глава компартии Узбекистана Рафик Нишанов назвал «базарной ссорой из-за тарелки клубники».
Само собой, в каждом конфликте есть причины и факты, которые можно урегулировать, а можно усугубить и придать им новый смысл и направление.
Это в том случае, когда существует желание превратить конфликт в политический рычаг. Почти все межэтнические конфликты на постсоветском пространстве имели одну цель – сохранить влияние в период распада СССР. И как результат – большое количество беженцев из Карабаха, Абхазии, позже – из Южной Осетии. Беженцы ослабляют экономику страны, создают внутренние конфликты – и социальные, и политические.
В развитие конфликта обеими сторонами публикуются научные труды, в которых зачастую придумываются истории народов с искажением известных фактов, вольной интерпретацией событий. Большую роль играет пропаганда в СМИ, она более действенная, когда одну из сторон поддерживает Россия, и тогда другая сторона практически не слышна, о ней ничего не знают россияне, не имеют представления жители других регионов бывшего СССР. Пропаганда имеет большое влияние на формирование общественного мнения, которым Кремль начинает манипулировать, выставляя результаты социологических исследований в качестве поддержки своей политики.
Современная российская пропаганда не только влияет на общественное мнение, но и регулирует его, вызывая причины для новых конфликтов. Последние 14 лет правозащитные организации отмечают всплеск публикаций,
содержащих ксенофобию, особенно в московских популярных изданиях и на российском телевидении. Уже никого не удивляет выражение «лицо кавказской национальности» или уточнение национальности преступника либо подозреваемого в преступлении. О ксенофобии уже никто не вспоминает – она стала частью российской политики.
Когда-то я провел среди своих студентов опрос, выясняя отношение к выражению Путина – «мочить в сортире», кого он имел в виду? Большинство студентов ответили, что – кавказцев, и только несколько человек сказали, что террористов. В России ни СМИ, ни политики, тем более, Путин, не стесняются выражений, которые недопустимы с точки зрения законов и этики. Но это – часть современной российской национальной политики.
Путин за последние месяцы приспособился к новым, общепринятым у населения терминологии и определениям, поэтому когда он произносит «бандеровцы», понятно, что это про украинцев, и общество подхватывает – царь позволил. Воспитанные советской пропагандой несколько поколений людей не интересуются историей, кроме тех сказок и мифов, которые им рассказывали в школах, институтах и университетах. Российский президент пытается сохранить советскую мифологию – она помогает сохранять постсоветское пространство в неведении.
Крымская история, на мой взгляд, имеет ту же национальную подоплеку, помимо геополитической и территориальной. Аннексия Крыма – не только удовлетворение имперских амбиций и Кремля, и большей части российского населения, это месть за неудачу в пророссийской политике в Украине. В Крыму, кроме ностальгирующего по империи русского и русскоязычного населения, чуть меньше половины составляют крымские татары и этнические украинцы, и для Путина было бы проще получить только территорию, но не проблемную часть населения. К тому же, не все этнические русские Крыма спокойно восприняли оккупацию.
Выселить неугодных у Кремля не получится. Во-первых, потенциально недовольных аннексией почти половина населения и, судя по всему, их число будет увеличиваться. Во-вторых, 13 процентов крымчан – это крымские татары, уже переживших депортацию в 1944 году, и они – самая большая головная боль Путина. Прежде всего потому, что ведущая организация, объединяющая большинство крымских татар – Меджлис – заняла четкую позицию неприятия аннексии и референдума.
У Кремля в запасе есть несколько старых способов – от запугивания до раскола и подкупа, обещания отступникам всяческих благ и преференций. Факты запугивания уже есть: убийство молодого человека, избиение подростка, попытка запретить въезд в Крым Джемилева, история с насильно снятым со здания Меджлиса украинским флагом.
Можно предположить, что это только начало утихомирования непослушных крымских татар и этнических украинцев. Можно выжечь выложенные в бетоне
украинские флаги, сбить со зданий украинские гербы, прекратить вещание украинских телеканалов и радиостанций, но проблема все равно останется. Крым покорен физически, но не морально.
Кремль впервые столкнулся с ситуацией, когда применение силы невозможно, а привлечь население оккупированной территории на свою сторону сложно. По данным ФМС, только 12 процентов населения захотели принять российское гражданство, остальное, по всей видимости, не верит в длительную оккупацию. Может быть, Крым станет первой территорией, на которой закончатся традиции российского военного интернационализма.
У Путина получилось усмирение Чечни. Но Крым, ставший российским анклавом, не вызывает таких опасений, чем Северный Кавказ и воинствующие чеченцы. Вкладывать огромные деньги в Крым Путин уже не будет – нет смысла и нет перспективы – ни экономической, ни геополитической. Крым без материковой Украины для России представляется ненужной землей, в которой половина населения не хочет быть завоеванным.
Олег Панфилов, профессор Государственного университета Илии (Грузия)
Мнения, высказанные в рубрике «Мнение», передают взгляды самих авторов и не обязательно отражают позицию редакции
Из всех постсоветских войн с участием России война в Абхазии была вершиной политического цинизма. В 1992-93 годах из Абхазии вынуждены были бежать больше половины населения этой автономной республики в составе Грузии, в подавляющем большинстве этнические грузины. Население автономии, составлявшее в 1989 году 525 061 человек, по данным переписи 2003 года сократилось до 215272 человек. Часть жителей Абхазии покидают республику до сих пор, называя причинами экономическое положение, коррупцию и отсутствие безопасности.
В различных справочниках война в Абхазии преподносится как этнополитический конфликт. Так удобно Кремлю, хотя этнический фактор, несомненно, присутствует. Он всерьез возник еще в 1977 году, когда в Грузии было сформировано мощное движение за независимость. В 1978 году многочисленные митинги вынудили коммунистическое руководство Грузии оставить в покое конституционное право за грузинским языком быть государственным. Попытка ЦК КПСС включить в Конституцию Грузинской ССР вторым государственным русский язык сорвалась. С того времени национально-освободительное движение в Грузии только укреплялось, несмотря на силовой разгон мирной акции в апреле 1989 года.
В Москве понимали, что Грузию могут потерять и решили противодействовать, отомстить строптивым грузинам. В СССР привыкли решать политические проблемы этническими конфликтами – вначале целые народы называли врагами, ссылали людей, их дома, земли и имущество отдавали переселенцам из других регионов. Так возникали тлеющие конфликты, которые затем можно контролировать поддержкой одной из сторон. Такими были в 1990 году ошские события на юге Кыргызстана, в 1992 году столкновения между осетинами и ингушами, а еще – Абхазия, Карабах, Южная Осетия, Приднестровье и еще несколько десятков конфликтов, не получивших развития.
Цинизм власти выражался не только в провоцировании межнациональных конфликтов, но и в объяснении их причин. Столкновение в Ферганской долине в 1989 году между узбекским населением и потомками депортированных турок-месхетинцев тогдашний глава компартии Узбекистана Рафик Нишанов назвал «базарной ссорой из-за тарелки клубники».
Само собой, в каждом конфликте есть причины и факты, которые можно урегулировать, а можно усугубить и придать им новый смысл и направление.
Почти все межэтнические конфликты на постсоветском пространстве имели одну цель – сохранить влияние в период распада СССР...
В развитие конфликта обеими сторонами публикуются научные труды, в которых зачастую придумываются истории народов с искажением известных фактов, вольной интерпретацией событий. Большую роль играет пропаганда в СМИ, она более действенная, когда одну из сторон поддерживает Россия, и тогда другая сторона практически не слышна, о ней ничего не знают россияне, не имеют представления жители других регионов бывшего СССР. Пропаганда имеет большое влияние на формирование общественного мнения, которым Кремль начинает манипулировать, выставляя результаты социологических исследований в качестве поддержки своей политики.
Современная российская пропаганда не только влияет на общественное мнение, но и регулирует его, вызывая причины для новых конфликтов. Последние 14 лет правозащитные организации отмечают всплеск публикаций,
Ксенофобия уже стала частью российской политики...
Когда-то я провел среди своих студентов опрос, выясняя отношение к выражению Путина – «мочить в сортире», кого он имел в виду? Большинство студентов ответили, что – кавказцев, и только несколько человек сказали, что террористов. В России ни СМИ, ни политики, тем более, Путин, не стесняются выражений, которые недопустимы с точки зрения законов и этики. Но это – часть современной российской национальной политики.
Путин за последние месяцы приспособился к новым, общепринятым у населения терминологии и определениям, поэтому когда он произносит «бандеровцы», понятно, что это про украинцев, и общество подхватывает – царь позволил. Воспитанные советской пропагандой несколько поколений людей не интересуются историей, кроме тех сказок и мифов, которые им рассказывали в школах, институтах и университетах. Российский президент пытается сохранить советскую мифологию – она помогает сохранять постсоветское пространство в неведении.
Крымская история, на мой взгляд, имеет ту же национальную подоплеку, помимо геополитической и территориальной. Аннексия Крыма – не только удовлетворение имперских амбиций и Кремля, и большей части российского населения, это месть за неудачу в пророссийской политике в Украине. В Крыму, кроме ностальгирующего по империи русского и русскоязычного населения, чуть меньше половины составляют крымские татары и этнические украинцы, и для Путина было бы проще получить только территорию, но не проблемную часть населения. К тому же, не все этнические русские Крыма спокойно восприняли оккупацию.
Выселить неугодных у Кремля не получится. Во-первых, потенциально недовольных аннексией почти половина населения и, судя по всему, их число будет увеличиваться. Во-вторых, 13 процентов крымчан – это крымские татары, уже переживших депортацию в 1944 году, и они – самая большая головная боль Путина. Прежде всего потому, что ведущая организация, объединяющая большинство крымских татар – Меджлис – заняла четкую позицию неприятия аннексии и референдума.
У Кремля в запасе есть несколько старых способов – от запугивания до раскола и подкупа, обещания отступникам всяческих благ и преференций. Факты запугивания уже есть: убийство молодого человека, избиение подростка, попытка запретить въезд в Крым Джемилева, история с насильно снятым со здания Меджлиса украинским флагом.
Можно предположить, что это только начало утихомирования непослушных крымских татар и этнических украинцев. Можно выжечь выложенные в бетоне
Крым покорен физически, но не морально...
Кремль впервые столкнулся с ситуацией, когда применение силы невозможно, а привлечь население оккупированной территории на свою сторону сложно. По данным ФМС, только 12 процентов населения захотели принять российское гражданство, остальное, по всей видимости, не верит в длительную оккупацию. Может быть, Крым станет первой территорией, на которой закончатся традиции российского военного интернационализма.
У Путина получилось усмирение Чечни. Но Крым, ставший российским анклавом, не вызывает таких опасений, чем Северный Кавказ и воинствующие чеченцы. Вкладывать огромные деньги в Крым Путин уже не будет – нет смысла и нет перспективы – ни экономической, ни геополитической. Крым без материковой Украины для России представляется ненужной землей, в которой половина населения не хочет быть завоеванным.
Олег Панфилов, профессор Государственного университета Илии (Грузия)
Мнения, высказанные в рубрике «Мнение», передают взгляды самих авторов и не обязательно отражают позицию редакции