«Ходорковскому некомфортно на Западе»

В Великобритании проживают многие бывшие сотрудники ЮКОСа, которые восприняли освобождение Михаила Ходорковского как победу в их борьбе за пересмотр дела ЮКОСа и реабилитацию несправедливо осужденных по его делу.

Одним из первых поздравил Михаила Ходорковского его давний друг, бывший вице-президент и член правления НК "ЮКОС" Александр Темерко. Работая в ЮКОСе, он курировал строительство нефтепроводов и отношения с госорганами и входил в ближайшее окружение Ходорковского. Темерко с 2004 года проживает в Великобритании, которая отказалась экстрадировать его по запросу российской Генпрокуратуры, посчитав выдвинутые против него обвинения политически мотивированными. Александр Темерко комментирует помилование и освобождение Михаила Ходорковского.

– Не было ли прошение о помиловании Михаила Ходорковского своего рода моральным компромиссом с Путиным?

– Не думаю, скорее, это компромисс власти с Ходорковским и, безусловно, это его победа. Он сейчас находится в сложной ситуации: тяжело больны мать и отец. Кроме того, у него большой моральный долг перед детьми и женой. Добившись помилования без признания вины, он тем самым прикрыл очень и очень многих "юкосовцев". Если бы он стоял насмерть и сказал: "Нет, никакого помилования! Обращаться за ним не буду, отсижу свой срок, выйду и продолжу борьбу," – то, возможно, это стало бы сигналом к возбуждению третьего дела. Думаю, что это было бы что-то более серьезное, чем обвинение в создании "организованной преступной группы". Статья по таким делам может предполагать наказание до 25 лет, что гарантировало бы еще 15 лет тюрьмы. А это означало бы, что дополнительным гонениям были бы подвергнуты десятки, если не сотни людей. Путин заявил, что третьего дела не будет, что он не видит для этого никаких оснований. Ходорковский в свое время прикрыл собой очень многих олигархов, спас многие компании от жесткого "наезда". Путин дал слово не возбуждать нового дела, Ходорковский, в свою очередь, пообещал не заниматься политикой и сосредоточиться на общественной деятельности.

– В одном из интервью Ходорковский сказал, что его отъезд формально не был высылкой, что у российских властей есть все основания говорить, что высылки не было. Но добавил, что, зная российские реалии и подоплеку отношений с Путиным, в действительности российские власти рассчитывали на его отъезд. Мог ли отъезд Ходорковского в Германию быть операцией российских спецслужб?

– Я не обладаю всей полнотой информации, но все выглядит так, будто это политическое решение. Не знаю, в какой мере в принятие этого решения были вовлечены спецслужбы (в исполнение наверняка были вовлечены). Мне это видится как послание Западу: вы хлопочете за Ходорковского, он вам нужен, возьмите его, как вы взяли десятки политических беженцев ЮКОСа.

– А сам он, как вы полагаете, хотел уехать?

– Он очень любит Россию и переживает за нее. Вся его деятельность, вся его сознательная жизнь была связана с Россией. Думаю, что он хотел бы остаться и реализовать себя в России.

– Можно Ходорковского назвать сейчас эмигрантом?

– Нет. Эмигрант – это человек со стажем. Вот я – эмигрант, который прожил в Англии почти десять лет, принял британское подданство, адаптировался в западную среду, руковожу крупным бизнесом и являюсь членом британской Консервативной партии.

– Ходорковский заявил, что не намерен добиваться возвращения экспроприированных активов ЮКОСа. С вашей точки зрения, не противоречит ли это деятельности зарубежных сотрудников ЮКОСа, которые стремятся вернуть активы и попытаться заставить российские власти уже через Европейский суд пересмотреть судебные иски к ЮКОСу?

– Его отказ ни в коей мере не мешает тем, кто занимается возвратом активов; они делают это через суды и в рамках правового поля. Они очень много уже сделали для этого. Ходорковский заявил, что бизнесом не занимается, за активы ЮКОСа не борется. Это его решение. На самом деле, решение это правильное, поскольку есть там группа людей, которая этим занимается и которая подала уже все иски. Прямого участия Ходорковского в этом деле уже не нужно, да оно и невозможно, поскольку он не является акционером группы "Менатеп" и не может быть прямым интересантом в этом деле. Думаю, что он правильно оценил свои возможности. Кроме того, своим отказом он создал дополнительную "подушку безопасности" для тех людей, которые находятся в России и на Западе, и для тех заложников, которые еще есть в России.

– Как вы представляете себе будущее Ходорковского на Западе?

– Ходорковский всегда самостоятельно принимает важные решения, хотя советуется с друзьями и коллегами. Уверен, что в данном случае будут доминировать советы семьи. Заявив, что он не будет заниматься политикой и бизнесом, он обязательно сдержит это обещание и займется какими-то другими проектами. Думаю, что вскоре мы увидим нового Ходорковского.

– Ходорковский признался, что ему не нужно работать, чтобы зарабатывать на жизнь и содержать семью. Значит ли это, что у него сохранилась часть состояния, в свое время вывезенная на Запад?

– Мне трудно оценить нынешнее финансовое состояние Ходорковского.

– Насколько соответствуют действительности слухи о том, что первый приговор Ходорковскому был следствием не его деловой активности, а его политических амбиций?

– Безусловно, это так. В какой-то момент российские власти даже перестали это скрывать.

– Почему именно экс-министр иностранных дел Германии Ганс-Дитрих Геншер занялся переговорами с российскими властями? Был ли он как-то связан с ЮКОСом в прошлом?

– Прямой связи Геншера с ЮКОСом никогда не было. Конечно, это большая победа немецкой дипломатии и показатель того, что богатая, сильная страна может позволить себе не только думать о сиюминутных выгодах торговли с Россией или с какой-либо другой страной с сомнительной политической репутацией, но может себе позволить и защищать демократические ценности.

– Может ли Ходорковский, оказавшись на свободе, как-то содействовать освобождению Платона Лебедева, который все еще находится в лагере?

– Ходорковский уже заявил, что для него это – задача № 1. На мой взгляд, его освобождение и отъезд в Германию сами по себе будут содействовать освобождению Лебедева. Я сильно переживаю за Платона и за других ребят, против которых заведены уголовные дела и которые находятся в изгнании. Я надеюсь на принятие какого-то комплексного решения по их делам. Надеюсь, что российская власть пойдет на это, – говорит бывший вице-президент ЮКОСа Александр Темерко.

В Великобритании получил политическое убежище бывший глава правового управления ЮКОСа Дмитрий Гололобов, который хорошо знал Михаила Ходорковского и много общался с ним. Великобритания посчитала выдвинутые против Гололобова российскими властями обвинения политически мотивированными и отказала России в его экстрадиции. Сейчас Гололобов занимается юридической практикой и преподает в Вестминстерском университете. Дмитрий Гололобов комментирует юридические основания помилования и освобождения Ходорковского.

– Насколько помилование без признания вины соответствует российской юридической практике и юридическим установлениям?

– В постановлении о помиловании Ходорковского есть определенная юридически-практическая хитрость. Формально помилование президента не требует признания вины осужденным, и вы нигде не найдете его правового обоснования. Юридически это оправданно, поскольку возникают коллизии, в которых признание вины выглядит нелогично. Но помилование Ходорковского, с юридической точки зрения, было проведено очень корректно. Президент, выносящий решение о помиловании, может учитывать или не учитывать характеристики руководства колонии, где заключенный отбывает срок. В этом плане все корректно. Другое дело, что необходимо официальное прошение о помиловании, поскольку президент сам уставил такую форму начала процедуры помилования. Он не может сделать исключение для Ходорковского. Он может целиком изменить форму и правила обращения за помилованием, но не может сделать исключение для Ходорковского, а для других просителей оставить прежние установления. Почему все же Путин пошел на помилование без признания вины? Дело в том, что для рядового обывателя, на которого российская власть ориентируется в большей мере, чем на просвещенную часть общества, само обращение за помилованием и акт помилования означают признание вины. И это вполне удовлетворяет президента. Прошение о помиловании будет расшифровано околовластными комментаторами как негласное признание вины. Что бы ни утверждали сторонники Ходорковского, обывательское представление будет прямо или косвенно доминировать. В этой ситуации довольны все: и власть, и борцы за освобождение Ходорковского. И овцы целы, и волки сыты.

– Насколько реально возвращение Ходорковского в Россию?

– Очевидно, что Ходорковскому поставлено условие: только четкое следование договоренностям с властями будет залогом его возвращения в Россию. Да, многие ожидали, что после освобождения он станет политическим лидером и возглавит оппозицию. Но заниматься политикой "из-за бугра" нельзя, это четко продемонстрировал Борис Березовский своими политическими потугами из Лондона. Уверен, что Ходорковский будет неукоснительно следовать этим договоренностям, хотя бы принимая во внимание наличие у него в России заложников в виде Лебедева и Пичугина. На мой взгляд, возвращение может последовать в результате разочарования жизнью на Западе или отсутствия осмысленной деятельности.

– А чем, собственно, Ходорковский мог бы заняться, живя вдали от России?

– Серьезным бизнесом он практически заниматься не может, у него попросту нет достаточных средств для приобретения крупных компаний или основания нового бизнеса такого масштаба, которым он занимался. Трудно сказать, сможет ли Ходорковский вписаться в западную жизнь. Языка он не знает. Как человек, живущий в эмиграции десять лет и наблюдающий жизнь многих приехавших в Британию людей, могу сказать, что человеку в 50 лет практически невозможно реально вписаться в западную жизнь, особенно человеку, так привязанному к России, как Ходорковский. Вряд ли он состоится как западный бизнесмен или западный общественный деятель. Зная его, думаю, что ему будет очень дискомфортно в Германии.

– Вы отметили, что Ходорковский не сможет основать крупный бизнес на Западе из-за отсутствия первоначального капитала. А кто-нибудь подсчитывал, что у него осталось после всех экспроприаций и конфискаций?

– Думаю, что по сравнению с эмигрировавшими на Запад российскими олигархами Ходорковского вряд ли можно назвать очень богатым человеком. Подсчитыванием его оставшихся активов занимались многие люди, и их подсчеты разнятся в разы. Говоря, что ему не нужно работать, чтобы зарабатывать на жизнь и содержать семью, Ходорковский, конечно, не блефует, но при этом вряд ли у него есть средства для создания серьезного делового проекта, – считает бывший главный юрист ЮКОСа Дмитрий Гололобов.

Радио Свобода