Аукцион “Сотбис” объявил, что после долгих юридических баталий будут выставлены на продажу три работы Нормана Роквелла. Среди них самая знаменитая – “Застольная молитва” (1951). Она одна, по мнению экспертов, может быть продана за 15 миллионов долларов, особенно если в борьбу вступят такие знаменитые коллекционеры Роквелла, как Стивен Спилберг и Джордж Лукас.
Роквелл родился в 1894 году в Нью-Йорке. В 16 опубликовал первый рисунок. В 21 обзавелся своей студией и стал вольным художником. С тех пор Роквелл предпочитал жить в маленьких городках Новой Англии. Там он находил модели для своих работ. Массовую популярность Роквеллу принес союз с журналом "Сатэрдэй Ивнинг Пост", первым печатным органом в мире, чей тираж превысил миллион экземпляров. Во многом это произошло благодаря художнику, который за 47 лет сотрудничества создал (в традиционной скрупулезной манере – маслом, с натуры) 322 обложки для журнала, включая все три работы, представленные на аукционе.
Норман Роквелл, 1921
Слава Нормана Роквелла бесспорна и сомнительна сразу. С одной стороны, это самый популярный художник Америки, с другой – многие не считают его за художника вовсе. Роквелл и сам сомневался в своем статусе, предпочитая называть себя не живописцем, а "иллюстратором". В молодости он уехал в Париж, чтобы стать "настоящим художником, как Пикассо". Но уже через несколько месяцев вернулся в Америку, решив, что новое, современное, модернистское искусство не для него. Интересно, что Роквелл при этом никогда не отрицал его право на существование. Ему оно было непонятно, и только. Уже в 60-е Роквелл написал об этом, так сказать, автобиографическую картину. В музее перед всем известным полотном Джексона Поллака (знаменитые разводы и кляксы в технике “дриппинг”) стоит спиной к нам пожилой, солидно одетый человек. Мы не видим его лица, но напряженная поза говорит о том, что зритель честно пытается разобраться в том, что хвалят другие и чего не понимает он.
“Сахариновая”, как ее обзывали критики, живопись Роквелла изображает Америку в том ностальгически прекрасном облике, в котором ее проще любить и трудно ругать. Зато с эстетической точки зрения его работы представляет все, с чем воевало современное искусство. И лишь победив противника, оно удосужилось его рассмотреть, чтобы отдать ему должное.
Дело в том, что Роквелла любят даже те, кто его презирают. От его работ трудно отвести глаза, не "дочитав" картину до конца. Это как карикатура, которая невольно привлекает наше внимание. Это как ребус, который легко (что прибавляет удовольствия) отгадывается. Это как "рассказ по картинке", которыми нас мучили в школе, может, и не напрасно.
Искусство Роквелла принципиально нарративно. Оно всегда рассказывает историю – слегка назидательную, всегда слащавую, обычно забавную. Ну, скажем, доктор по просьбе пятилетней пациентки приложил к ее кукле стетоскоп. Или – юная парочка в одолженных у родителей нарядах наслаждается молочным коктейлем на первом свидании. Или сам художник, который пишет автопортрет, справляясь с образцами Рембрандта и Дюрера.
Наследие Роквелла составляет множество таких "веселых картинок". Роквелл – художник-затейник, и главное у него – легкая игра праздного ума. Зрителю предлагается расшифровать множество мелких загадок: у каждого предмета на картине есть своя повествовательная функция, помогающая развернуть изображение в затейливую повесть. К тому же Роквелл всегда пишет детей, даже если они взрослые. Этот прием напоминает художников 18-го века. Пастухи и пастушки Фрагонара и Буше – дети, переодетые взрослыми. Только такие персонажи и могут населять идиллическую придворную Аркадию. Здесь не живут, а играют в жизнь, зная, что художественная реальность существует "понарошку".
Именно так устроены и работы Нормана Роквелла. Разница – в манере. Натурализм Роквелла предваряет телевизионные сериалы. Его методичное следование натуре приближает нас к реальности только для того, чтобы загородить ее.
За это мы его и любим. Высокое искусство выпаривает эпоху, оставляя от нее одну соль, часто – горькую. Массовое искусство, напротив, разбавляет дух времени, часто – сиропом. И тем и другим нельзя питаться, но сахара мы все-таки съедаем больше, чем соли. И только то искусство принадлежит народу, которое ему нравится.
