В этом контексте политолог не исключает, что заявление президента имеет более широкие и далеко идущие подтексты, которые могут проявиться по мере приближения к предстоящим парламентским выборам и даже могут внести некоторые изменения в нынешний расклад сил на внутриполитическом поле.
Рричард Киракосян воздержался от прогнозов о том, какие это будут изменения, отметив лишь, что многое будет зависеть от того, какие шаги последуют за этим заявлением президента.
На вопрос, не исключает ли он, что заявление президента в действительности явилось не столько серьезной заявкой на реальное раскрытие вопроса, сколько политическим заявлением, преследующим некие цели, политолог ответил: «По сути, это важнейший вопрос, поскольку, говоря об этом и публично подчеркнув важность этого, Серж Саргсян вызвал в обществе большие ожидания. Остается немного подождать и посмотреть, какие конкретные действия последуют за этим, от которых, по сути, будут зависеть дальнейшие развития событий вокруг этой проблемы. Ясно одно: независимо ни от чего, это заявления Сержа Саргсяна стало официальным признанием того факта, что поствыборный кризис 2008 года весьма далек от своего разрешения».
По мнению политического аналитика Ануш Седракян, «были поставлены сроки, в которые вопрос «1 марта» должен был быть обязательно озвучен».
«Потому что вопрос «1 марта», вопреки всем попыткам его «замолчать», остается в политической повестке Армении, - констатировала она и продолжила: - Что касается той мысли, что это была уступка требованиям оппозиционного поля Армении, то мне кажется, что оппозиционное поле, будучи хорошо осведомленным и имея хорошие аналитические возможности, озвучило эти требования в правильно выбранное время, зная, что, независимо ни от чего, эти требования должны быть выполнены. А заявление по поводу 1 марта однозначно не было заявлением обеспокоенного человека. Это было заявление не человека, обеспокоенного судьбой Армении, а человека, озабоченного собственной судьбой. Потому что, как вы видите, это тот рубикон, который должен перейти любой политический деятель. Более невозможно вести политику секретности. Весь мир идет по антизаговорщическому пути, и Армения не является исключением».
На вопрос, последуют ли за заявлением какие-то шали, Седракян ответила: «Будут предприняты попытки сделать так, чтобы все это оставалось на уровне заявлений, потому что все это, это смелое заявление, уже само по себе является событием. Попытаются, насколько это возможно, удержать это на уровне заявлений. Но мне кажется, что они будут вынуждены сделать шаги для серьезного раскрытия дела, а не добровольно это сделают».
Рричард Киракосян воздержался от прогнозов о том, какие это будут изменения, отметив лишь, что многое будет зависеть от того, какие шаги последуют за этим заявлением президента.
На вопрос, не исключает ли он, что заявление президента в действительности явилось не столько серьезной заявкой на реальное раскрытие вопроса, сколько политическим заявлением, преследующим некие цели, политолог ответил: «По сути, это важнейший вопрос, поскольку, говоря об этом и публично подчеркнув важность этого, Серж Саргсян вызвал в обществе большие ожидания. Остается немного подождать и посмотреть, какие конкретные действия последуют за этим, от которых, по сути, будут зависеть дальнейшие развития событий вокруг этой проблемы. Ясно одно: независимо ни от чего, это заявления Сержа Саргсяна стало официальным признанием того факта, что поствыборный кризис 2008 года весьма далек от своего разрешения».
По мнению политического аналитика Ануш Седракян, «были поставлены сроки, в которые вопрос «1 марта» должен был быть обязательно озвучен».
«Потому что вопрос «1 марта», вопреки всем попыткам его «замолчать», остается в политической повестке Армении, - констатировала она и продолжила: - Что касается той мысли, что это была уступка требованиям оппозиционного поля Армении, то мне кажется, что оппозиционное поле, будучи хорошо осведомленным и имея хорошие аналитические возможности, озвучило эти требования в правильно выбранное время, зная, что, независимо ни от чего, эти требования должны быть выполнены. А заявление по поводу 1 марта однозначно не было заявлением обеспокоенного человека. Это было заявление не человека, обеспокоенного судьбой Армении, а человека, озабоченного собственной судьбой. Потому что, как вы видите, это тот рубикон, который должен перейти любой политический деятель. Более невозможно вести политику секретности. Весь мир идет по антизаговорщическому пути, и Армения не является исключением».
На вопрос, последуют ли за заявлением какие-то шали, Седракян ответила: «Будут предприняты попытки сделать так, чтобы все это оставалось на уровне заявлений, потому что все это, это смелое заявление, уже само по себе является событием. Попытаются, насколько это возможно, удержать это на уровне заявлений. Но мне кажется, что они будут вынуждены сделать шаги для серьезного раскрытия дела, а не добровольно это сделают».