Широкое распространение в сети получило письмо политического активиста и одного из лидеров "Левого фронта" Алексея Сахнина своему товарищу по борьбе, "узнику Болотной" Алексею Гаскарову, приговоренному к тюремному заключению за "участие в массовых беспорядках" в мае 2012 года.
Сахнин, активист многих акций леворадикальной оппозиции, проходивший в том числе и по "Болотному делу", год назад обратился за политическим убежищем к властям Швеции. Его письмо Гаскарову посвящено впечатлениям от недавней поездки на Украину, куда Сахнин отправился вместе с одним из шведских журналистов. Автор эмоционально написанного текста неоднократно использует слово "фашизм" для описания своего понимания происходящего в Киеве и на юго-востоке страны. Выдержки из письма разошлись по газетным сайтам, а в понедельник Сахнин дал интервью вечерней информационной программе "Вести" телеканала РТР.
Цитаты из его письма, особенно опубликованные прокремлевскими газетами, Сахнин считает вырванными из контекста, а интервью РТР – смонтированным с заметным искажением смысла. В интервью Радио Свобода Алексей Сахнин рассуждает об определениях термина "фашизм", ситуации на Украине и кремлевской пропаганде:
– Это, конечно, личное письмо, я не ожидал никакого общественного резонанса. Это седьмое или восьмое письмо нашей с Алексеем переписки, опубликованное на сайте "Росузника" (эта организация организует переписку между заключенными и их родственниками, гражданскими активистами и журналистами. – Прим. РС). Всегда при отправке письма указывается, разрешается ли публикация на сайте, и я эту "галочку" не снимал. Цитаты, которые разошлись по кремлевским медиа, заимствованы из этого письма, но, как правило, они вырваны из контекста, что меняет смысл моего послания. Я этого не ожидал. Но вместе с тем я, конечно, несу ответственность за все, что написал.
– Вы действительно считаете, что Украина – это фашистская страна?
– Нет, я этого и не писал нигде. Я вот как считаю: в нынешней украинской трагедии фашистские силы и открытые ультранационалисты, как и те люди умеренных взглядов, которые строят "экономику войны", которую я описываю в своем письме, являются носителями фашистских тенденций. Я никогда не использовал слова "фашистская хунта" по отношению к киевским властям. Я не считаю, что сегодняшний киевский режим – это сложившийся фашистский режим. Но вместе с тем украинская трагедия приобрела такие опасные черты именно потому, что массовое движение оказалось не способным, не готовым справиться с манипуляциями сверху – со стороны крупного бизнеса, олигархов, которые использовали и популизм, и военизированные структуры в качестве вертикальных организующих институтов общественного процесса. Это движение организовалось вокруг выстроенных истеблишментом, элитой структур, что, как мне кажется, очень опасно. Я писал ровно об этом.
Я отдаю себе отчет в том, что фактически стал частью машины, которая разжигает войну, и это является моей политической и моральной ответственностью
Кстати, по поводу России у меня самые печальные и, в общем, аналогичные заключения. Просто оценки России у нас с Лешей Гаскаровым схожие, поэтому львиную часть этого письма я посвятил Украине, ситуацию в которой мы видим по-разному. Но в то же время ситуация вокруг этого письма сложилась неприятная, особенно после моего интервью РТР. Я отдаю себе отчет в том, что фактически стал частью машины, которая разжигает войну, и это является моей политической и моральной ответственностью.
– Вы говорите о существовании националистической тенденции на Украине (я с этим согласен, она существует) и о правом популизме (он тоже существует). Вы пишете о расколе в украинском обществе, и это тоже правда. Но я здесь не вижу фашистских тенденций. Почему вы ставите знак равенства между фашистскими тенденциями, национализмом и правым популизмом? Это все-таки, на мой взгляд, разные вещи.
– Да, это разные вещи, но о фашизме я веду речь там, где описываю людей как раз умеренных взглядов, которые к национализму, например, относятся с презрением. Однако они построили крайне опасную структуру, совмещающую иерархически организованное общественное движение, некую альтернативную экономику, которая основана на сборе денег с бизнеса на войну, и создание военизированных отрядов. Сама по себе эта структура, вне зависимости от тех взглядов, которые разделяют ее участники, – шаг к фашизму. Что такое фашизм? Это когда реакционное движение, манипулируемое капиталом, замещает собой государство.
– Почему вы считаете, что это реакционное движение? Добровольческие отряды могут создавать и патриоты, это может быть гражданственный порыв. Все-таки Украина находится под угрозой внешней агрессии, если уж не считать прямой российской агрессией то, что происходит на востоке страны.
– Во-первых, это движение опирается и организуется крупным капиталом. Во-вторых, это движение позволяет себе, например, арестовывать и похищать людей на улицах, подавлять инакомыслие. Я не считаю нормой ситуацию, при которой активистов оппозиции арестовывают, причем зачастую арестовывают не "менты" или какие-то хотя бы формально уполномоченные на это люди, а просто ультраправые активисты. Во время поездки по Украине мы брали интервью у одного из участников Антимайдана в Одессе, который сидел в кафе и откровенно критиковал сложившийся режим, чувствовал себя в своем праве. А на следующую ночь после этого интервью он был арестован, и в аресте участвовали националисты. Они его при аресте избили (по словам его девушки, которая при этом присутствовала), подкинули вещдоки, и теперь он обвиняется в терроризме. Был случай с моим товарищем Денисом Левиным в Харькове, месяца три назад. Среди бела дня на площади Свободы его похитили какие-то люди, одетые в черную камуфляжную форму, которую обычно носят ультраправые.
Главный герой моего письма Алексею и человек, который меня глубоко потряс, – лидер одного из таких формирований. Он на самом деле человек обаятельный, на уровне риторики и политических взглядов – не радикал, но вот превратился в лидера вооруженного неформального подразделения. 800 человек, как он сказал, у них под ружьем, броневик, автоматы, и они никому не подчиняются, судя по его словам. И он сам решает, кто прав, кто неправ. И вот это – возникновение таких сил, их становление, их реальное могущество – я считаю фашистской тенденцией. Это ничем не опосредованное насилие – ни законом, ни формальными процедурами, обслуживающее интересы крупного капитала и замещающее собой государство. Это – реальная угроза фашизма.
– Ну допустим, что сказанное вами – правда. Вы считаете, что украинские власти не пытаются противодействовать этой тенденции?
Украинские власти очень слабо контролируют ситуацию в стране, и украинские власти неоднородны. Мне кажется, что, по крайней мере, часть из тех, кто входит в эту власть, в ужасе от происходящего, но эти люди до конца не знают, как с этой ситуацией справиться
– Украинские власти очень слабо контролируют ситуацию в стране, и украинские власти неоднородны. Мне кажется, что, по крайней мере, часть из тех, кто входит в эту власть, в ужасе от происходящего, но эти люди до конца не знают, как с этой ситуацией справиться. Победившая после Майдана коалиция политически тоже очень непрочная. Но если бы я считал, что субъект этого процесса – киевский режим, я бы говорил: это фашистская хунта. Я так не говорил. В интервью российскому телевидению я старался предельно корректно выражаться.
Вот оригинал интервью Алексея Сахнина телекомпании РТР, записанный им самим:
– Однако то, что вышло в эфир, исходя из логики всей программы "Вести" (а интервью с вами показано почти в самом конце выпуска, на 47-й минуте), – это прямое подтверждение того, что на Украине действует фашистский режим в том понимании, которое вкладывают в термин "фашизм" российские власти. Вы, получается, фактически стали орудием кремлевской пропаганды?
– Я вчера очень мучился с этой дилеммой. Для меня очевидно, что российская пропаганда – это машина, которая работает на войну. Но вместе с тем есть вторая сторона проблемы – та громадная аудитория, с которой эта пропаганда работает, с этой аудиторией вообще никто другой, кроме властей по телевизору, не может или не хочет говорить. И я решил рискнуть. Мне они обещали во время предварительного разговора, что это будет прямой эфир и что это новостной выпуск. Мне кажется, даже в том, что вышло в эфир, есть два важных послания – во-первых, о том, что не только Путин и силы, которые его поддерживают, не только российское телевидение являются оппонентами ультраправых сил в Украине. А второе – это мысль о том, что действия моих товарищей два года назад в Москве самым радикальным образом отличаются от того, что происходит в Украине.
Вместе с тем я, конечно, согласен: они "порезали" интервью таким образом, что оно во многом работает на подтверждение версии российской пропаганды. Я считал, что, поскольку буду выступать в прямом эфире, по крайней мере, в моей речи останутся эти два уравновешивающие друг друга полюса. Они звонили, действительно, во время, когда уже шла передача, поэтому у меня не было оснований считать, что это запись. Обманули, это был никакой не прямой эфир.
– Как вы относитесь к российской политике на Украине, к тому, что делает Владимир Путин?
Я отношусь к российской политике на Украине и к тому, что делает Владимир Путин, отрицательно. Но здесь очень важный момент: все-таки ключевые пружины украинской трагедии – внутри Украины
– Я отношусь к российской политике на Украине и к тому, что делает Владимир Путин, отрицательно. Но здесь очень важный момент: все-таки ключевые пружины украинской трагедии – внутри Украины. Российское вмешательство действительно существует (хотя и можно спорить о его масштабах), но оно вторично по отношению к украинским причинам. А то, что делает Путин, без сомнений, играет на руку ультраправым и самым реакционным силам в Украине, кроме того, его действия травмируют и калечат российское общество. Я старался об этом говорить не меньше, чем о проблемах Украины, я старался вставить это в каждую фразу, но на РТР мастерски работают ножницами.
– Как вы оцениваете степень раскола в российском левом движении, которое в последний период – после ареста одних лидеров и отъезда из страны других – переживает не лучшие времена? Насколько серьезен этот раскол?
Любые принципиальные вопросы раскалывают любое гражданское движение, и левое движение в России – не единственный пример
– Вообще любые принципиальные вопросы раскалывают любое гражданское движение, и левое движение в России – не единственный пример. Раскололись все фракции и фланги оппозиции, в том числе и либеральное движение, и националисты. Я считаю, тем не менее, что в левом движении – глубокий раскол. Самой большой проблемой мне кажется следующее: в отсутствие нормальной общественной дискуссии большинство участников оппозиционного движения, большинство активистов гражданского общества тяготеют к одному из двух полюсов. Я свою задачу как раз вижу в том, чтобы пытаться сформулировать третью позицию: одинаково неприемлемы как кремлевский режим и его империалистические устремления в Украине, так и те национально-буржуазные силы, которые пришли сегодня к власти в Украине. Эту третью позицию атакуют с обоих флангов, и атакуют с использованием примерно одинакового инструментария. Любое несогласие объявляется результатом оплачиваемых провокаций, работы на Кремль в одном случае и работы на ЦРУ и масонов в другом случае. Это громадная проблема самого российского гражданского общества – тех сил, которые, по крайней мере, не хотят разжигать войну.
– Вы сейчас оказались в непростой ситуации; после выступления в эфире РТР вас обвиняют и в том, что вы кремлевский агент. Какие уроки вы извлечете из этой истории?
– Некоторые кремлевские "сливные бачки" опубликовали какие-то выдержки из моего письма Алексею без разрешения, а вот некоторые (из "Комсомольской правды", еще кто-то) – спросили разрешения. Я попросил больше не использовать это письмо как источник для цитат, потому что контекст полностью меняет основные акценты. Я не могу сказать, что у меня изменилась позиция, например, даже по такому проблематичному вопросу, как возможность говорить с широкой российской аудиторией, монополизированной пропагандистскими каналами. Как-то это надо делать! Ни западные элиты, ни давление западного гражданского общества, ни переговоры политиков не могут изменить ситуацию в России радикальным образом. Это может сделать только российский народ. И разговаривать с этим российским народом в какой-то форме нужно. Как только мы пытаемся это делать на улицах – нас тут же бьют по башке. Медиа – это тоже некоторый канал общения. В каких-то случаях, наверное, нужно общаться, в каких-то, наверное – не стоит, – сказал в интервью Радио Свобода левый политический активист и российский политэмигрант Алексей Сахнин.
Радио Свобода