Тридцатилетняя война лейтенанта Оноды

В Токио 16 января в возрасте 91 года скончался Хироо Онода – бывший лейтенант японской императорской армии, который не верил, что Вторая мировая война закончилась, и провел 29 лет, скрываясь в лесах филиппинского острова Лубанг. Все эти годы он вел свою войну и ждал приказа, который освободит его от исполнения воинского долга. Приказ пришел – в начале 1974 года.

"Быть может, пройдет три года, может, пять, но что бы ни случилось, мы вернемся за вами", – это были последние слова, которые 22-летний лейтенант Хироо Онода услышал в феврале 1945 года от своего командира, майора Танигучи. Приказ был таков: оставаться на острове Лубанг, несмотря на высадку американских войск, которая казалась неминуемой, и вести партизанскую войну. Именно этим лейтенант Онода и занимался – только не три и не пять лет, как сказал ему командир, а почти три десятилетия.

Судьба Хироо Оноды не была уникальной. В последние месяцы Второй мировой, когда японская армия, терпя поражения, отступала с ранее оккупированных Японией островов Тихого океана, многие солдаты и офицеры оказались – в одиночку или небольшими группами – рассеяны по джунглям. Большинство из них сдались американцам или местным властям, получив известия о том, что Япония капитулировала. Но многие продолжали исполнять то, что считали своим долгом, не веря ни листовкам, которые власти разбрасывали над джунглями с самолетов, ни громкоговорителям, вещавшим из окрестных сел. Среди таких "упорствующих" были лейтенант Онода и трое его подчиненных.

Как написал позднее сам Онода в мемуарах, озаглавленных "Не сдаваться: моя тридцатилетняя война", все эти годы он считал себя обычным фронтовым офицером, ведущим войну в тылу врага в специфических условиях. Его группа время от времени вступала в перестрелки с филиппинской полицией и местными жителями, которых японцы считали партизанами. За три десятилетия от рук Оноды и его солдат погибли около 30 человек. Были убиты и двое его подчиненных: один, капрал Симада, в 1954 году, другой, рядовой Козука, многим позже, в 1972-м. Четвертый участник группы, рядовой Акацу, отделился от остальных еще в 1950-м и через пару месяцев сдался филиппинцам. Сам Хироо Онода был в 1959 году официально объявлен погибшим. Но он жил, питаясь бананами и кокосами и похищая у местных крестьян рис, а иногда и коров. Он умудрился сохранить, пусть сильно истрепанную и заплатанную, военную форму и держал в идеальном боевом состоянии свой карабин. Позднее его часто спрашивали, о чем он думал все эти годы в джунглях. "О своем долге", – коротко отвечал Онода.

О нем знали на родине, хотя с годами понятие "лейтенант Онода" превратилось в синоним призрака, этакого человека-"летучего голландца". Студент Норио Судзуки, отправляясь в путешествие по Филиппинам, шутил, что хочет повстречать "лейтенанта Оноду, панду и снежного человека – именно в таком порядке". Первое ему удалось: Судзуки нашел Оноду и даже подружился с ним, хотя сам Онода позднее отозвался о нем иронично – "этот молодой хиппи". Судзуки уверял своего нового знакомого, что война действительно давно закончилась, но тот твердил одно: у меня есть приказ, и пока он не будет официально отменен, он, Онода, никуда не уедет.

Когда Норио Судзуки, вернувшись в Японию, рассказал там о своей встрече, японское правительство снарядило на Лубанг целую экспедицию. В ее состав вошел и отставной майор Танигучи, когда-то приказавший Оноде оставаться на острове. Теперь он официально отменил свой приказ. 52-летний лейтенант Онода откозырял бывшему командиру и заплакал. Потом его отвезли в Манилу, и там он вручил свою офицерскую саблю филиппинскому президенту Фердинанду Маркосу – в знак сдачи в плен. Маркос вернул Оноде оружие, сопроводив его указом об амнистии – "с учетом исключительных обстоятельств" – за гибель филиппинских граждан, погибших от рук Оноды и его подчиненных за все эти годы.

Хироо Онода прожил необычную жизнь. Он с трудом привыкал к сильно изменившейся Японии, к новым техническим достижениям, к отношениям между людьми, ставшим за десятилетия другими, не теми, что были во времена его молодости. Да и к тропическому климату он, похоже, привык, поэтому позднее, женившись, переехал с семьей в Бразилию (в 2010 году Онода стал почетным гражданином бразильского штата Мату-Гросу). Свой опыт выживания в джунглях он не только описал в книге воспоминаний, но и делился им с детьми, основав в 80-е годы школу выживания в экстремальных условиях.

Посол Японии на Филиппинах приносит извинения за жестокости, совершенные японскими военными в годы Второй мировой войны. Съемка 2007 года


В Японии Оноду встретили как героя. Газеты писали тогда, что возвращение "последнего солдата императора" пробудило в японцах национальную гордость, заглушенную некогда поражением в войне и чувством вины за ее развязывание. Волей-неволей он стал символом упорства и чувства долга, проявленного многими японскими солдатами в той войне, в которой они сражались за явно неправое дело. Сам Хироо Онода тоже обдумывал свой необычный жизненный опыт, исходя из исторического контекста. Вот некоторые из его размышлений. Не со всеми из них можно согласиться, но в любом случае лейтенанту Оноде трудно отказать в прямоте и верности тем принципам, которые заставили его 29 лет скрываться в филиппинских джунглях.

"Всем нужны близкие, нужны товарищи. Чувство принадлежности и солидарности рождается в семье, впоследствии распространяясь на друзей, соседей, родные места, страну.

Некоторые сны таковы, что лучше не просыпаться. На Лубанге я верил, что защищаю Японию, как только могу. Со мной были двое моих товарищей, Симада и Козука. Когда они погибли, я продолжал выполнять мой долг в одиночку. Когда в 1974 году Вторая мировая для меня закончилось, прошлое вдруг стало казаться мне сном.

Историю пишут победители. После окончания Второй мировой войны история Японии преподается в наших школах по подготовленной американцами программе, которая должна закрепить чувство вины за войну и основана на левой пропаганде. Я не виню в этом Соединенные Штаты. Они хотели ослабить Японию, и им это удалось. У японцев, воспитанных после войны, больше нет ни уверенности в себе, ни гордости за свою культуру.

Родителям следовало бы воспитывать более независимых детей. Когда в 80-е годы я жил в Бразилии, я услышал об одном 19-летнем японском юноше, который убил своих родителей. Я был шокирован. Зачем он это сделал, почему просто не ушел от них? По-моему, этот человек просто не был уверен в себе. Мне это показалось знаком того, что японцы становятся слишком слабыми. Я решил тогда вернуться в Японию и основать школу выживания в природе для детей, чтобы помочь им быть сильнее.

Мужчинам не следует соревноваться с женщинами. Они всегда проиграют, потому что женщины гораздо выносливее. Моя мать говорила мне это, и я вижу, насколько она была права.

Нельзя сдаваться. Я не сдался. Я ненавижу проигрывать".

Радио Свобода