После перенесенного инсульта на 69-м году жизни умер известный российский музыкант Николай Петров.
Николай Петров родился 14 апреля 1943 года. Его дед Василий Петров пел в Большом, отец Арнольд Феркельман - известный виолончелист. В 1961 году Петров поступил в Московскую консерваторию в класс профессора Якова Зака. Заняв призовые места на нескольких крупных международных конкурсах (в том числе - королевы Елизаветы в Брюсселе), Петров после окончания консерватории стал одним из немногих советских музыкантов, получивших возможность вести более или менее стабильную концертную деятельность за пределами СССР. В музыкальном сообществе Николай Петров, кроме профессиональной деятельности, был известен в качестве борца за права коллег на авторские отчисления со стороны зарубежных звукозаписывающих компаний, выпускавших записи советских мастеров. Также в последние годы Николай Петров выступил последовательным противником сложившейся системы музыкальных конкурсов.
15 мая 2011 года Николай Петров во время гастролей в Минске перенес инсульт. После десяти дней без сознания он был перевезен в Россию.
О Николае Петрове - музыкальный критик Сергей Бирюков:
Человек могучей жизненной силы, Николай Арнольдович воспринял испытание очень мужественно, – как всегда, он боролся до последнего. Было чувство, что все будет хорошо. Даже врачи говорили, что, если все пойдет нормально, подвижность левой руки восстановится полностью... Это огромная-огромная потеря. Мы все очень верили, что он поправится. И это большая беда, что его нет.
15-20 лет назад он был очень популярным персонажем на телевидении: Петров был не только ярчайшим музыкантом, но и очень яркой личностью, и гражданином. Он нежно любил своих педагогов и всегда говорил о них практически так же, как говорил о своей маме или о своей бабушке. Я помню, как он рассказывал, как его любимого педагога Якова Зака выгоняли из партии за то, что какой-то пианист остался за границей – в чем Яков Израилевич был абсолютно не виноват, но просто хотели с ним рассчитаться. И Николай Арнольдович не мог этого простить.
Самое главное, конечно – в том, какой он был уникальный музыкант. Он и в этом был очень горячий человек. Николай Арнольдович рассказывал, как один очень настырный петербургский композитор буквально всучил ему свои ноты, чтобы тот сыграл эту музыку: "Я пришел домой, зажег камин, потому что была плохая, сырая погода. Посмотрел - это оказалась такая пустая, абсолютно ничего не говорящая музыка, что я со злости швырнул эти ноты в камин. И потом очень долго пришлось оправдываться перед этим автором. С тех пор я принимаю у композиторов сочинения только с условиями. Во-первых, если этот экземпляр - не единственный. А во-вторых, что они будут вести себя по системе работы американского консульства: если вы подаете на визу, то вы обязуетесь не спрашивать в процессе ее получения, в каком состоянии это находится. Если сочинение в программе, то вы его увидите в афише".
И какой он потрясающий был виртуоз! Как этими огромными руками с толстыми пальцами он играл сонаты Скарлатти с бисернейшей техникой! У меня есть записи, им подаренные; лучшего исполнения Скарлатти я не слышал...
Из программы "Лицом к лицу", 21 июня 2009 года (ведущий - Владимир Бабурин):
- Люди нацелены на то, чтобы получить лауреатство. Огромное количество "конкурсов гладиаторов", как я их называю, которые играют по 8-9 конкурсов в год с одной и той же программой в расчете на то: повезет – не повезет. Где-то он получит вторую премию, где-то не пройдет на финал, где-то шестую, где-то пятую, но играет одно и то же. За счет этого происходит безусловное сужение кругозора. И в прямой пропорции технического совершенства уменьшается творческий момент, без которого музыки с большой буквы нет, без творчества...
Летом 1962 года мой любимый профессор Яков Израилевич Зак потратил все лето, весь свой отпуск для того, чтобы меня подготовить к конкурсу Клайберна. Он поставил в министерстве условие, что он берется за это, только если меня командируют в Ригу, и я буду каждый день ездить к нему заниматься. И в течение конца июня, июля и августа я жил в Риге. Еще был командирован ассистент Якова Израилевича. И каждый день мы ездили на поезде в Дубулты заниматься с Яковом Израилевичем. Вот этого самопожертвования, этого миссионерства, этого подвижничества – этого сейчас нет. Сейчас существует академический час. Сыграл – то не так, то не так – будь здоров...
Сейчас, я считаю, должны быть такие конкурсы, как конкурс Клайберна, королевы Елизаветы, Парижский конкурс, конкурс Рубинштейна, конкурс Шопена в Варшаве. Это, безусловно, конкурсы высшей лиги. Есть конкурсы первой лиги. Не может лауреат конкурса имени тети Моти в какой-нибудь итальянской деревушке стоять на одной ступени с лауреатом Первой премии конкурса в Брюсселе или Клайберна. А на афише то же самое: лауреат международных конкурсов.
Радио Свобода
Николай Петров родился 14 апреля 1943 года. Его дед Василий Петров пел в Большом, отец Арнольд Феркельман - известный виолончелист. В 1961 году Петров поступил в Московскую консерваторию в класс профессора Якова Зака. Заняв призовые места на нескольких крупных международных конкурсах (в том числе - королевы Елизаветы в Брюсселе), Петров после окончания консерватории стал одним из немногих советских музыкантов, получивших возможность вести более или менее стабильную концертную деятельность за пределами СССР. В музыкальном сообществе Николай Петров, кроме профессиональной деятельности, был известен в качестве борца за права коллег на авторские отчисления со стороны зарубежных звукозаписывающих компаний, выпускавших записи советских мастеров. Также в последние годы Николай Петров выступил последовательным противником сложившейся системы музыкальных конкурсов.
15 мая 2011 года Николай Петров во время гастролей в Минске перенес инсульт. После десяти дней без сознания он был перевезен в Россию.
О Николае Петрове - музыкальный критик Сергей Бирюков:
Человек могучей жизненной силы, Николай Арнольдович воспринял испытание очень мужественно, – как всегда, он боролся до последнего. Было чувство, что все будет хорошо. Даже врачи говорили, что, если все пойдет нормально, подвижность левой руки восстановится полностью... Это огромная-огромная потеря. Мы все очень верили, что он поправится. И это большая беда, что его нет.
15-20 лет назад он был очень популярным персонажем на телевидении: Петров был не только ярчайшим музыкантом, но и очень яркой личностью, и гражданином. Он нежно любил своих педагогов и всегда говорил о них практически так же, как говорил о своей маме или о своей бабушке. Я помню, как он рассказывал, как его любимого педагога Якова Зака выгоняли из партии за то, что какой-то пианист остался за границей – в чем Яков Израилевич был абсолютно не виноват, но просто хотели с ним рассчитаться. И Николай Арнольдович не мог этого простить.
Самое главное, конечно – в том, какой он был уникальный музыкант. Он и в этом был очень горячий человек. Николай Арнольдович рассказывал, как один очень настырный петербургский композитор буквально всучил ему свои ноты, чтобы тот сыграл эту музыку: "Я пришел домой, зажег камин, потому что была плохая, сырая погода. Посмотрел - это оказалась такая пустая, абсолютно ничего не говорящая музыка, что я со злости швырнул эти ноты в камин. И потом очень долго пришлось оправдываться перед этим автором. С тех пор я принимаю у композиторов сочинения только с условиями. Во-первых, если этот экземпляр - не единственный. А во-вторых, что они будут вести себя по системе работы американского консульства: если вы подаете на визу, то вы обязуетесь не спрашивать в процессе ее получения, в каком состоянии это находится. Если сочинение в программе, то вы его увидите в афише".
И какой он потрясающий был виртуоз! Как этими огромными руками с толстыми пальцами он играл сонаты Скарлатти с бисернейшей техникой! У меня есть записи, им подаренные; лучшего исполнения Скарлатти я не слышал...
Из программы "Лицом к лицу", 21 июня 2009 года (ведущий - Владимир Бабурин):
- Люди нацелены на то, чтобы получить лауреатство. Огромное количество "конкурсов гладиаторов", как я их называю, которые играют по 8-9 конкурсов в год с одной и той же программой в расчете на то: повезет – не повезет. Где-то он получит вторую премию, где-то не пройдет на финал, где-то шестую, где-то пятую, но играет одно и то же. За счет этого происходит безусловное сужение кругозора. И в прямой пропорции технического совершенства уменьшается творческий момент, без которого музыки с большой буквы нет, без творчества...
Летом 1962 года мой любимый профессор Яков Израилевич Зак потратил все лето, весь свой отпуск для того, чтобы меня подготовить к конкурсу Клайберна. Он поставил в министерстве условие, что он берется за это, только если меня командируют в Ригу, и я буду каждый день ездить к нему заниматься. И в течение конца июня, июля и августа я жил в Риге. Еще был командирован ассистент Якова Израилевича. И каждый день мы ездили на поезде в Дубулты заниматься с Яковом Израилевичем. Вот этого самопожертвования, этого миссионерства, этого подвижничества – этого сейчас нет. Сейчас существует академический час. Сыграл – то не так, то не так – будь здоров...
Сейчас, я считаю, должны быть такие конкурсы, как конкурс Клайберна, королевы Елизаветы, Парижский конкурс, конкурс Рубинштейна, конкурс Шопена в Варшаве. Это, безусловно, конкурсы высшей лиги. Есть конкурсы первой лиги. Не может лауреат конкурса имени тети Моти в какой-нибудь итальянской деревушке стоять на одной ступени с лауреатом Первой премии конкурса в Брюсселе или Клайберна. А на афише то же самое: лауреат международных конкурсов.
Радио Свобода