Прошел год со дня убийства семьи Аветисян

Похороны шестимесячного Сережи Аветисяна, 21 января 2015 г.

Сегодня, 12 января, исполняется годовщина трагедии в армянском городе Гюмри, где в этот день в прошлом году была убита семья Аветисян, состоящая из семи человек, включая шестимесячного ребенка.

В совершении преступления обвиняется бывший военнослужащий 102-й российской военной базы в Гюмри Валерий Пермяков. Согласно материалам следствия, он был задержан российскими пограничниками ночью 13 января у села Еразгаворс Ширакской области Армении при попытке пересечь армяно-турецкую границу. Во время предварительного следствия 19-летний Пермяков признался в содеянном.

Убийства членов семьи Аветисян вызвали волну протестов в Гюмри. Протестующие требовали, чтобы российские власти передали Пермякова в руки армянского правосудия. Однако официально о том, что по части убийств Пермякова будет судить армянский суд, было заявлено только лишь полгода спустя.

Российский гарнизонный военный суд, подведомственный Северо-Кавказскому окружному военному суду, на прошедшем 12 августа 2015 года на территории российской базы в Гюмри судебном процессе приговорил Пермякова к 10 годам колонии строгого режима за дезертирство и хищение оружия. Дело по статье «Убийство» было выделено в отдельное производство и передано армянской стороне.

18 декабря прошлого года начался суд над Пермяковым на территории 102-й российской военной базы в Гюмри под председательством судьи суда общей юрисдикции Ширакской области Армении Арутюна Мовсесяна. Следующее заседание суда назначено на 18 января.

Сегодня же в Гюмри проходят поминальные мероприятия в связи с годовщиной убийств. Родственники убитой семьи жалуются на то, что за прошедший год, как им представляется, так и не были выявлены истинные мотивы и обстоятельства преступления. Они отмечают, что если судебные заседания продолжатся на территории российской базы, то они намерены их бойкотировать.

(На видео: спустя год после убийства армянской семьи в Гюмри, ворота, ведущие во двор и дом семьи Аветисян, все еще закрыты, двор опустевший, а двери дома заперты. В доме «живут» лишь фотографии убиенных).