«Меня плохо учили любить Путина»

Во вторник, 27 января, в Нью-Йорке 31-летний пианист Павел Гинтов, уроженец Киева и выпускник московской Консерватории, вступил в беседу с выходившими после концерта в Карнеги-холле музыкантами Мариинского оркестра. По свидетельству Гинтова, состоявшаяся полемика касалась не особенностей исполнявшихся в тот вечер произведений Прокофьева и Шостаковича и сопровождалась не вполне музыкальной терминологией. Гинтов, который сейчас заканчивает докторантуру в Манхэттенской школе музыки, пришел к Карнеги-холлу, чтобы выразить протест против гастролей дирижера оркестра Валерия Гергиева – одного из тех, кто в прошлом году подписал письмо деятелей российской культуры в поддержку позиции Владимира Путина в отношении Украины. Из уст российских музыкантов в ответ на него посыпались оскорбления.

Сам пианист описал произошедшее так: "Сегодня произошло нечто исключительно омерзительное. А именно – довелось поговорить с музыкантами Мариинского оркестра. Одна миловидная девушка со скрипкой, проходя мимо меня, посмотрела мне в глаза, мило улыбнулась и сказала:

– Когда вы все уже сдохнете, <б...дь>!

Другие говорили дежурное "Идите работать!", "Валите в хохляндию!", а один крикнул: "Скоро и Аляска будет наша!" Один оркестрант решил спорить, мы сказали ему, что протестуем не против оркестра, а только против Гергиева, но его товарищ оттащил его со словами: "чего ты с ними разговариваешь? Они же <еб...тые>". Еще одна группа музыкантов с инструментами громко нас обсуждала и смеялась. Я сказал им: "Вы смеетесь? А вы знаете, сколько уже людей погибло?". Один из них ответил со смешком: "А в Африке вообще каждый день тысячи людей умирают, и че?" Это музыканты. Это молодые люди, закончившие или еще учащиеся в консерватории. Это те, кто сегодня играл на сцене Карнеги-холла.

Это мрак, ужас и безумие".

Павел Гинтов

Гинтов не первый раз участвует в акциях протеста, которые после российской аннексии Крыма и последовавшего затем конфликта на востоке Украины сопровождают выступления на Западе Гергиева и других подписавших письмо в поддержку Путина, например, Владимира Спивакова. По его словам, акции такого рода будут продолжены:

– С самого начала, после того как началась вся эта эпопея в Крыму и появилось знаменитое письмо, подписанное несколькими сотнями деятелей культуры и искусства России, вышли интервью с Гергиевым, в которых он говорил совершенно невероятные вещи о том, что в Украине пришли к власти фашисты, о том, что в Киеве запретили играть русскую музыку. Это все страшное вранье, это пропаганда, и я считаю, что это предательство по отношению к его публике в Украине, которая всегда приходила на его концерты. Я знаю очень много людей, которые не пропускали его концертов, и я считаю, что он своей поддержкой политики Путина просто оплевал своих слушателей. И меня это бесконечно возмущает.

Я поговорил здесь с другими украинскими активистами, а потом к нам еще присоединилась группа "Искусство против насилия", это группа интеллектуалов из Бостона, в основном гарвардские выпускники, выпускники МIT, музыканты и любители музыки, ценители искусства, творческая интеллигенция, причем не только украинская, совершенно разные есть люди, и американцы есть, и россияне, их довольно много, люди из разных стран, которые сочли совершенно аморальной такую поддержку деятелями искусства войны и агрессии в Украине. И мы совместными усилиями начали эти акции протеста в каждом зале, в каждом городе, куда приезжают деятели из этого списка. Протесты были в Нью-Йорке в апреле прошлого года, были летом, были в Бостоне, в Сиэтле, в Вашингтоне, в Чикаго. Сейчас будут протесты во многих городах. То есть каждый город, куда они приезжают в Америке, и в Европе тоже, насколько я знаю, не обходится без протестов.

Протесты против Гергиева в Лондоне

– У вас именно к Гергиеву такие сильные чувства возникают или другие люди, которые подписывали это письмо, скажем, Спиваков, или, например, певица Анна Нетребко, которая недавно сфотографировалась с одним из лидеров восточноукраинских сепаратистов, – они тоже преступили грань допустимого?

– Безусловно, они все переступили эту грань, и они все являются
оружием пропаганды, и они все предали своих слушателей в
Украине, которых миллионы, и это совершенно непростительно. Но из них Гергиев – человек немного другой породы. Скажем, я не думаю, что Нетребко осознавала, что делала, когда фотографировалась с флагом так называемой "Новороссии" с господином Царевым. Но Гергиев всегда поддерживает Путина во всей его политике, что бы это ни было, репрессивная политика в России, и гомофобная политика, и Pussy Riot. Он в этом последователен, и говорить, что он тут ошибся, что он чего-то не знал, что он чего-то недопонимает, совершенно невозможно, это исключено. Занимать такую позицию ему попросту выгодно. Кроме того, он в музыкальном мире человек... я бы не сказал, что самый выдающийся дирижер, но в музыкальном бизнесе – один из главных людей в мире. У него огромное количество концертов во всем мире, и тысячи его слушателей во всех городах, где он выступает, будут верить его рассказам про страшных фашистов в Украине. Мне это кажется особенно опасным.

Путин и Гергиев

– Ваши действия – это действия человека, выросшего на Украине, или это действия интеллектуала, музыканта, который считает недопустимым именно подобное поведение деятелей культуры?

– Я бы не сказал, что это зависит именно от того, что я родился в Украине. Хотя, конечно, идет война в моей стране, и моя семья, мои родители, все мои родные и друзья, мои одноклассники, некоторые из них сейчас в окопах сидят с автоматами, хотя на скрипке должны играть, такие люди тоже есть, и понятно, что мне сложно оставаться спокойным. Но опять же мое отрицание этих действий – пособничества пропаганде, разжигания вражды, рассказывания вранья – не определено моей национальностью и тем, что я вырос в Украине. Я жил долго в Москве, я вырос фактически в Подмосковье, каждое лето там был с самого детства. Я никогда не разделял, что для меня Украина – это одно, а Россия – это другое. Для меня всегда было наоборот, для меня Москва – совершенно родной город, я очень любил Москву, у меня там много друзей, много любимых людей. Но я сказал уже, что у нас на акциях были люди из совершенно разных стран, и желание протестовать продиктовано тем, что они ходили на концерты этих деятелей, а сейчас из-за моральных принципов они просто не могут пойти на их концерты. То есть они хотели бы, но им приходится приходить на концерты и стоять снаружи с плакатом "Не поддерживайте войну". И я себя отношу к таким людям, в первую очередь, потому что считаю этот поступок аморальным. Музыкант в первую очередь должен нести мир, добро, как Гидон Кремер сказал, музыкант должен быть миротворцем, а не способствовать насилию, убийству и поддерживать агрессора.

Нетребко и Гергиев

– Теперь вопрос как к музыканту. Гергиев, Нетребко, Спиваков – превосходные музыканты, и в истории наверняка останутся именно как превосходные музыканты, у которых вот есть некоторые обстоятельства биографии. Но в первую очередь о них будут говорить как о музыкантах. Разве не это первично? Что важнее: музыкальная деятельность человека или то, что он подписал? Кроме того, можно представить, что кого-то вынудили подписать письмо, или их имя поставили, а потом они уже не рискнули убрать его. Вы не считаете, что все-таки самое главное – музыка?

– Мне не кажется, во-первых, что их там как-то сильно заставляли, как в советское время или как в нацистской Германии, когда у людей не было выбора. Известные люди совершенно отказались поддерживать это и высказали мнение обратное, такие как замечательная Лия Ахеджакова или Олег Басилашвили, очень много людей в России, которые в этом списке отсутствуют. И даже те люди, которых, как вы говорите, занесли в список случайно, они могли бы намекнуть или как-то показать, что они не согласны с этим на самом деле, что что-то здесь не так. Но эти люди, против которых мы протестуем, и Гергиев, и Спиваков тоже, который действительно очень хороший музыкант, они никогда ни слова не сказали о том, что, может быть, их не так поняли, они продолжали настаивать на своей правоте и осуждать протесты. Георгиев вообще сказал в интервью, что протестов нет никаких, что он никогда их не видел, хотя мы лично его видели убегающим от нас из Карнеги-холла в сопровождении охранников. Мой педагог в Московской консерватории, любимый учитель Лев Николаевич Наумов, великий музыкант, мы с ним много разговаривали о личностях, в частности, говорили о Прокофьеве. Он сказал: люди говорят, что Прокофьев был неприятный человек, деспотичный, грубый, очень саркастичный, многих обижал. Но Наумов сказал, что не представляет этого себе, потому что музыка Прокофьева просто светится добром. И Лев Николаевич считал, что настоящий музыкант может быть только человеком очень благородным, человеком большого внутреннего добра. И я думаю, что те люди, у которых есть это внутреннее добро, вот их музыка в результате и остается. По крайней мере, я в это верю. Может быть, моя вера в это какая-то наивная, как и вера моего учителя Льва Николаевича Наумова. Но если в это не верить, мне будет как-то сложно жить как музыканту.

– В "Фейсбуке" вы описали небольшую беседу с музыкантами из Мариинского оркестра, в которой эти молодые люди критиковали вас за вашу позицию и во всем, надо понимать, разделяли позицию Гергиева. Значит, культура не является прививкой вот таких благородных чувств?

– Во-первых, это были отдельные реплики в наш адрес, но это меня глубоко шокировало. Я себе представляю музыкантов как людей, которые должны нести мир, добро, это должны быть люди, которые умеют сочувствовать. Потому я не представляю, как можно играть великую музыку и при этом абсолютно не иметь понятия ни о каком сочувствии. Даже если я политически с кем-то не согласен, если считаю, что мой президент делает все хорошо, моя страна становится сильнее, больше, встает с колен и так далее, – хотя мне сложно представить себе эту позицию, но все равно, если я даже так считаю, – но я не могу смеяться над людьми, которые говорят: "А вот люди погибли...". У нас каждый день гибнут люди! А в ответ они кричат: "А в Африке вообще каждый день тысячи людей умирают – и что". И смеются. Вот я этого совершенно не понимаю. Даже если ты со мной не согласен, даже если тебе я совершенно омерзителен и противен, как можно смеяться над смертью людей? Это совершенно что-то запредельное. Я, в принципе, поэтому и написал, я пришел домой и не мог долго в себя прийти. Мне было очень тяжело на душе. Ведь я сам учился в консерватории в Москве, и честно говоря, в Москве в консерватории меня очень плохо учили любить Путина. В Москве в консерватории очень, мне казалось, либеральные профессора, педагоги. Может быть, мне так повезло, у меня были замечательные фактически все люди. И та позиция, которую сейчас я отстаиваю, во многом, на 95 процентов воспитана была именно в стенах Московской консерватории, и мне не хочется верить, что там люди сейчас говорят подобные вещи, как эти музыканты. Эти музыканты, наверное, общаются с моими бывшими однокурсниками, моими коллегами, друзьями, которые живут в очень похожем обществе, в похожей среде, где я вырос в Москве. И мне обидно и больно себе это представить. И я надеюсь, что далеко не все там действительно считают так. Мне, кстати, после этого поста написали некоторые люди из Петербурга, в частности, насколько я понял, преподаватели, которые сказали, что им было стыдно читать этот пост, что они надеются, что среди тех людей, которые обращались к нам с подобной лексикой, не было их студентов. Потому что, как мне написал один человек, "поверьте, мы их учили по-другому". И мне тоже было больно это читать, но я очень благодарен этим людям, которые мне написали, я их страшно уважаю, и спасибо за любую реакцию, вот такую человеческую. Даже не важно, согласны политически или не согласны, реакция должна оставаться человеческой. Если музыкант не может по-человечески реагировать, я не знаю, как он может быть музыкантом.

– В вашем кругу в России, я имею в виду круг музыкантов, молодых, ваших ровесников, чуть старше, чуть моложе, люди какие позиции занимаются сейчас?

– Очень разные есть люди. Очень много было разочарований в этом году, горьких разочарований, которые, возможно, для меня лично стали настолько же большой трагедией, личной трагедией, как и вообще весь происходящий ужас. Когда мои близкие друзья, которых я знаю 15 лет уже, которые жили у меня дома в Киеве, знают моих родителей, приезжали ко мне в Нью-Йорк, у нас дружба многолетняя, крепкая, и вдруг они начинают писать у себя про "хохлов майданутых", про великого Путина, который должен спасти русских, про танки, которыми надо скорее захватить Киев, я просто не могу в это поверить. Я не могу сказать, что таких людей большинство, но были горькие разочарования среди моих близких друзей. Абсолютно мне непонятно, и нелогично, потому что эти люди во время событий на Майдане поддерживали Майдан, писали, как они с восхищением смотрят за стремлением украинцев к свободе, и что они надеются, что украинцы победят и свергнут проклятого Януковича, и создадут новую страну. Но в тот день, когда началась в Крыму вся эта история, буквально через неделю после того, как Янукович сбежал, вдруг они стали писать про то, что надо освобождать Украину от фашистов, что надо посылать танки, что Путин – молодец, и надо вводить войска. Это какой-то наркотик имперской ментальности, который абсолютно нелогично возникает, и никак его нельзя выбросить из головы даже самых образованных, самых культурных, самых талантливых людей, к сожалению. Для меня это страшное открытие, я себе и представить не мог. Я много читал книг о событиях, скажем, в нацистской Германии, когда к власти пришли нацисты, и некоторые талантливые люди стали их поддерживать и восхищаться ими, писать всякие красивые вещи про них, и мне сложно было это себе представить, я не понимал, как это возможно. Но вот сейчас на своем опыте придется. Но тем не менее, к счастью, среди моих знакомых есть достаточно большое количество тех, кто поддерживает Украину и не поддерживает политику Путина, не поддерживает войну. И всегда пишут замечательные вещи, добрые слова поддержки, и без них было бы очень тяжело. И каждый раз, когда мне приходит сообщение или кто-то звонит, пишет, просто спрашивая, как дела, говорят "мы за вас, украинцев, беспокоимся", говорят слова поддержки, это самое дорогое, действительно, от людей из Москвы, от моих друзей из России, самое дорогое для меня и для других украинцев, что сейчас может быть.

Радио Свобода