Александр Генис: В эти дни Америка отмечает еще одну годовщину - 150-летие самой известной речи в истории ораторского мастерства Америки. Об этом - ВладимирА баринов.
Владимир Абаринов: В июле 1863 года произошло крупнейшее в истории Северной Америки сражение – битва при Геттисберге. Она продолжалась три дня. Армия северян под командованием генерала Мида остановила наступление войск Конфедерации, которыми командовал генерал Ли, и заставила их отступить. Мид не решился преследовать полки южан. Тем не менее их общее стратегическое наступление захлебнулось вследствие тройного поражения при Геттисберге, Виксберге и Чаттануге. Это был решающий перелом в ходе Гражданской войны.
Спустя четыре месяца останки солдат, погибших при Геттисберге и погребенных на поле боя, были подготовлены к перезахоронению на новом Национальном воинском кладбище. На 19 ноября была назначена церемония освящения кладбища, и комитет по организации этого мероприятия пригласил на него президента Линкольна. В вагоне поезда Линкольн жаловался своим помощникам на недомогание: головную боль, озноб, головокружение. Это была ранняя стадия оспы, которую Линкольн перенес в легкой форме.
По свидетельству очевидцев, свою речь в Геттисберге президент произносил в гнетенном и измученном состоянии. Мало того: Линкольн был вторым оратором на церемонии. Первым был Эдвард Эверетт – известный политический деятель и дипломат, славившийся красноречием. Эверетт уморил публику двухчасовой речью. Поэтому Линкольн был краток. В его речи всего 10 предложений и 272 слова. Сразу после окончания церемонии, в шесть часов пополудни, он сел в поезд и уехал в Вашингтон.
Несмотря на такой лаконизм, текст речи известен в нескольких редакциях. Президент сам снял с нее пять копий и подарил их сопровождавшим его лицам, но копии эти не идентичны ни друг другу, ни газетному отчету. Каноническим вариантом считается тот, который сам автор озаглавил и подписал.
В качестве одного из источников Геттисбергской речи чаще всего указывают на погребальную речь Перикла, которую он произнес над телами афинских воинов, павших в Пелопоннесской войне, в 431 году до нашей эры. Текст этот считается ключевым для всей западной цивилизации. Вот отрывок из речи Перикла в изложении Фукидида и в переводе Михаила Гаспарова:
«Обычаи у нас в государстве не заемные: мы не подражаем другим, а сами подаем пример. Называется наш строй народовластием, потому что держится не на меньшинстве, а на большинстве народа. Закон дает нам всем равные возможности, а уважение воздается каждому по его заслугам. В общих делах мы друг другу помогаем, а в частных не мешаем; выше всего для нас законы, и неписаные законы выше писаных...
Вот за какое отечество положили жизнь эти воины. А мы,оставшиеся, любуясь силою нашего государства, не забудем же о том, что творцами ее были люди отважные, знавшие долг и чтившие честь. Знаменитым людям могила — вся земля, и о них гласят не только могильные надписи на родине, но и неписаная память в каждом человеке: память не столько о деле их, сколько о духе их».
Многие исследователи отмечали также наличие в речи библейской лексики.
Теперь пришло время услышать саму Геттисбергскую речь. По-русски она существует не менее чем в шести вариантах. Перевел ее и Владимир Набоков. Но мне самым точным кажется перевод Павла Палажченко.
Читает актер Джефф Дэниелс.
«Минуло восемьдесят семь лет, как отцы наши основали на этом континенте новую нацию, своим рождением обязанную свободе и посвятившую себя доказательству того, что все люди сотворены равными.
Сейчас мы проходим великое испытание гражданской войной, которая решает, способна ли устоять эта нация или любая нация, подобная ей по рождению и по призванию. Мы сошлись на поле, где гремела великая битва этой войны. Мы пришли, чтобы освятить часть этой земли – последнее пристанище тех, кто отдал свою жизнь ради жизни этой нации. И это, само по себе, вполне уместно и достойно.
Но всё же не в нашей власти освятить это поле, сделать священной, одухотворить эту землю. Деяниями храбрецов, павших и живых, которые сражались здесь, земля эта уже освящена, и не в наших скромных силах что-либо тут прибавить или убавить. То, что мы говорим здесь, будет лишь вскользь замечено и вскоре забыто, но то, что они здесь сделали, не будет забыто никогда. Давайте же мы, живые, посвятим себя здесь тому неоконченному делу, которое вершили здесь эти воины. Давайте посвятим себя здесь великой работе, которая нам предстоит, и преисполнимся еще
большей решимости отдать себя той цели, которой павшие здесь отдали себя всецело и до конца, – давайте торжественно поклянемся, что смерть их не окажется напрасной, что эта Богом хранимая нация обретет возрожденную свободу и что власть народа, волей народа и для народа не исчезнет с лица земли».
Владимир Абаринов: Гражданская война не была войной профессиональных армий. С обеих сторон она была народной. Историк Том Уилер.
Том Уилер: Там не было профессиональных солдат по большей части. В начале Гражданской войны армия Союза состояла из 15 тысяч человек, большинство из которых воевало с индейцами, и четырех генералов. К концу войны, четыре года спустя, в ней была уже тысяча генералов – как правило, непрофессиональных военных. Улисс Грант работал до войны конторщиком на кожевенной фабрике. Уильям Шерман был президентом трамвайной компании в Сент-Луисе. Стоунволл Джексон был профессором. Роберт Ли, хоть и служил в армии до войны, никогда прежде не командовал такими массами войск. Так что это была война, в которой сражались обычные, рядовые люди, такие как вы и я, которые были поставлены в обстоятельства, когда им нужно было принимать решения, брать на себя ответственность, роль лидера, и я думаю, что это одна из самых поразительных вещей, которые узнаешь, изучая эту войну.
Владимир Абаринов: Была ли Гражданская война неизбежна? Историк Шелби Фут.
Шелби Фут: Я думаю, она была необходима. Не думаю, что накопившиеся противоречия можно было снять без кровопролития. Но вот надо ли было проливать такое ужасающее количество крови? Нет, такой необходимости не
было. В какой-то момент можно было остановиться. Ну а потом уже обратного хода не было, и я согласен с госсекретарем Сьюардом, который назвал конфликт неразрешимым.
Владимир Абаринов: Шелби Фут – южанин и на вопрос о том, на чьей стороне он воевал бы, если бы жил в то время,отвечает без колебаний.
Шелби Фут: Здесь не может быть никаких сомнений. Я из Миссисипи. Я бы воевал на стороне конфедератов.
Правильно это или нет, но я должен был бы воевать вместе с моим народом. Перейти на другую сторону значило бы предать все, что я впитал с молоком матери. Неважно, что я был бы против рабства – я все равно должен был бы воевать за Конфедерацию. Не за рабство - за другие вещи, такие как право отделения от Союза.
Владимир Абаринов: Том Уилер придерживается другого мнения.
Том Уилер: Гражданская война сделала две вещи. Она создала нас как нацию, какой мы являемся сегодня – ее называют нашей «Илиадой». И кроме того, она стала манифестом тех неотъемлемых прав, которые отстаивали наши отцы-основатели и которые завещали отстаивать нам. И я считаю, что утверждать нечто меньшее - это плохая услуга тем, кто воевал по обе стороны. Это была битва за душу нации, и исход этой битвы отразился на будущем всего мира.
Владимир Абаринов: Текст Геттисбергской речи выбит на внутренней стене мраморного Мемориала Линкольна в Вашингтоне, он включен в хрестоматии, его знает, (во всяком случае - должен знать) наизусть каждый американский школьник. Ну а я узнал, что есть такая речь и о чем она, в детстве из рассказа Рэя Брэдбери «Ветер из Геттисберга».