Президент Армении Серж Саргсян в президентском дворце провел встречу с представителями ряда СМИ. Директор армянской службы Радио Свободная Европа/Радио Свобода (Радио Азатутюн) Грайр Тамразян также присутствовал на встрече и задал вопросы главе государства.
Радио Азатутюн: Г-н Президент, по официальным данным, более полумиллиона человек проголосовали за Раффи Ованнисяна, и теперь они считают, что их кандидат победил на выборах, и поддерживают его в виде митинговой борьбы. Сам Раффи Ованнисян уже несколько дней проводит голодовку. Собираетесь ли Вы посетить его на площади Свободы? И если да, то с какими предложениями?
Серж Саргсян: Я не собираюсь идти на площадь Свободы, причин много, и они разнообразны. Во-первых, хочу внести некоторые поправки в то, что сказали Вы, но прежде этого хочу поздравить Радио Азатутюн с 60-летием.
Прежде всего, я должен сказать, что моя поправка заключается в следующем: Вы говорите, что более 500 тысяч человек стоят за его спиной и они на площади. Значит у меня проблемы со зрением, и не только у меня, а наверное у большинства нашего населения, потому что там я не видел 500 тысяч, а даже 50 тысяч. Когда говорят, что народ на площади, для меня это очень странно. В среднем в этих митингах, которые проходят на площади Свободы, принимают участие 3000 человек. Во-первых, у меня нет уверенности, что все они до последнего голосовали за Раффи Ованнисяна. И во-вторых, хотя для нас мнение каждого человека крайне важно, но 3000 человек составляет 0,1% от числа наших граждан… Говорить о том, что народ на площади, по крайней мере, некорректно. Я обращаю внимание на этот вопрос, потому что на площади тоже говорят: народ, ради народа и так далее. В этой связи у меня на памяти всплывают горькие картинки, потому что в мире все благотворители и все злодеи всегда говорили от имени народа и свои действия всегда украшали словами о том, что они, якобы, это делают ради народа.
Все вы знаете о наших отношениях с АНК, и все вы знаете о нашей с ним политической полемике. Это я говорю к тому, чтобы никто не воспринял это в качестве комплимента. Если помните, в 2008 году на площади Свободы собралось до 30 тысяч человек, чтобы послушать речь того кандидата, которого избрали 300 тысяч человек. То есть, в том случае собралось, по крайней мере, 10% избирателей. Где 10% и где 0,1%... но вопрос не в этом. Я это говорю для того, чтобы внести корректировки в сказанное людьми от имени народа и во имя народа. По моему глубокому убеждению, объявив голодовку, Раффи Ованнисян вывел процессы из политической плоскости. Я сам себя спрашиваю, о чем мне говорить с Раффи Ованнисяном? О чем вести переговоры с человеком, огорчившимся на весь мир, который голодает уже 8-ой день? Как вы говорите, возможно, что его состояние здоровья пошатнулось, а переговоры не означают обмен любезностями, не так ли? Поэтому я не вижу в этом смысла. Если бы я пошел, то пошел бы с одной целью: еще раз призвать, попросить Раффи Ованнисяна прекратить голодовку, избрать другие формы борьбы (я намеренно здесь опускаю слово «политической»). И я делаю это сейчас. Раффи Ованнисян, прекратите, я Вас призываю, прошу, умоляю, … но знаете, есть еще одно очень существенное обстоятельство: я не знаю, на каких условиях Раффи Ованнисян объявил голодовку. Можете ли Вы сказать, напомнимть мне, ведь вы человек, владеющий информацией? Напомните, какое условие поставил Раффи Ованнисян? Я очень внимательно ознакомился с его выступлением, которое, к сожалению, было загрязнено бранью, личными оскорблениями, что не к лицу Раффи Ованнисяну. Но я там увидел одно: Раффи Ованнисян говорит: если Серж Саргсян 9 апреля даст фальшивую, подчеркиваю, фальшивую клятву на Библии и Конституции, то будет то-то и то-то. Я никогда, ни разу, в отличие от очень и очень многих, не давал фальшивых клятв, не расточал фальшивых приветствий, не занимал фальшивых позиций, не придавал своему лицу выражение фальшивой улыбки. Я множество раз давал клятвы, клялся во имя очень серьезных дел. 9 апреля моя клятва будет исходить из моего сердца и будет абсолютно искренней.
Радио Азатутюн: Г-н президент, вы сказали, что не пойдете на площадь Свободы. Это ваша позиция, Ваше право.
Серж Саргсян: А если бы Вы были на моем месте, Вы бы пошли? Или если бы пошли, то для чего бы пошли?
Радио Азатутюн: Я действительно не знаю... Он в таком состоянии, что, думаю, можно было бы пойти. Можно было бы пойти и увидеть, навестить его, как кандидата в президенты, показавшего второй результат, узнать, как он себя чувствует.
Серж Саргсян: - Мне нет надобности в том, чтобы увидеть. Если я должен все увидеть, чтобы иметь об этом информацию или составить мнение, то я не буду успевать. Для этого есть специальные должностные лица, которые занимаются этим вопросом. Но просто поскольку Вы так настаиваете, для того, чтобы вас успокоить, я скажу, что я не терял связи с Раффи Ованнисяном и недавно сделал ему предложение по указанной им теме. Если помните, говоря о нашей встрече, я сказал, что я предложил ему изложить свои идеи на бумаге и направить ее мне, а я изложил на бумаге свои идеи, чтобы направить ему. Но как всегда, я остался верен своему слову: изложил свои идеи на бумаге и направил ему, а от него пока бумагу не получил. Я от него слышу только надменные речи на площади Свободы, местами приправленные непристойными словами. Если прозвучит конкретное предложение я дам конкретные ответы. Человек не может в одиночку вести диалог. Нельзя вести переговоры в одиночку... Ты должен иметь партнера. Если твои предложения не принимаются, то должен выслушать предложение, а не говорить: «если Серж Саргсян мужчина, он должен подать в отставку». Я тоже могу озвучить другие формулировки...
Радио Азатутюн: Если не секрет, что именно содержится в предложениях, которые вы направили?
Серж Саргсян: Никакого секрета нет. Я много думал, какое это может быть общегосударственное мероприятие. Вы тоже мне помогите, назовите какое-нибудь общегосударственное мероприятие, которое может удовлетворить кандидата, набравшего 37% и занявшего второе место… Я немного подумал и решил, что мы могли бы договориться с Раффи Ованнисяном и создать конституционный совет, который возглавил бы Раффи Ованнисян, в этот совет вошли бы лучшие силы армянского народа, чтобы разработать стратегию конституционных изменений, а затем преобразовать эту стратегию в предложения, провести общенародное обсуждение, пригласить экспертов. То есть, провести серьезную работу и поставить [предложения] на референдум. Чтобы наш народ проголосовал, скажем, за принятие этих изменений в Конституцию. А до проведения этой работы делать публичным все, что приходит на ум каждому, и предъявлять требования я считаю, по меньшей мере, неэффективным… Здесь вновь хочу обратиться к этому вопросу: пропорциональная или смешанная (пропорциональная и мажоритарная) [избирательная система], парламентская или президентская [форма правления], избираемые или назначаемые губернаторы и прочее. Все эти темы должны обсуждаться не на эмоциональном уровне, не исходя из партийных интересов, а на уровне специалистов.
Радио Азатутюн: Вы отослали Ваше предложение?
Серж Саргсян: Конечно, я понимаю, Вы хотите задать следующий вопрос, но Вам немного неудобно. Скажу, какой ответ я получил на свое предложение, только не упадите со стула. Получил ответ в виде такого вот креста, поставленного на моем тексте.
Радио Азатутюн: Г-н Президент, по официальным данным, более полумиллиона человек проголосовали за Раффи Ованнисяна, и теперь они считают, что их кандидат победил на выборах, и поддерживают его в виде митинговой борьбы. Сам Раффи Ованнисян уже несколько дней проводит голодовку. Собираетесь ли Вы посетить его на площади Свободы? И если да, то с какими предложениями?
Серж Саргсян: Я не собираюсь идти на площадь Свободы, причин много, и они разнообразны. Во-первых, хочу внести некоторые поправки в то, что сказали Вы, но прежде этого хочу поздравить Радио Азатутюн с 60-летием.
Прежде всего, я должен сказать, что моя поправка заключается в следующем: Вы говорите, что более 500 тысяч человек стоят за его спиной и они на площади. Значит у меня проблемы со зрением, и не только у меня, а наверное у большинства нашего населения, потому что там я не видел 500 тысяч, а даже 50 тысяч. Когда говорят, что народ на площади, для меня это очень странно. В среднем в этих митингах, которые проходят на площади Свободы, принимают участие 3000 человек. Во-первых, у меня нет уверенности, что все они до последнего голосовали за Раффи Ованнисяна. И во-вторых, хотя для нас мнение каждого человека крайне важно, но 3000 человек составляет 0,1% от числа наших граждан… Говорить о том, что народ на площади, по крайней мере, некорректно. Я обращаю внимание на этот вопрос, потому что на площади тоже говорят: народ, ради народа и так далее. В этой связи у меня на памяти всплывают горькие картинки, потому что в мире все благотворители и все злодеи всегда говорили от имени народа и свои действия всегда украшали словами о том, что они, якобы, это делают ради народа.
Все вы знаете о наших отношениях с АНК, и все вы знаете о нашей с ним политической полемике. Это я говорю к тому, чтобы никто не воспринял это в качестве комплимента. Если помните, в 2008 году на площади Свободы собралось до 30 тысяч человек, чтобы послушать речь того кандидата, которого избрали 300 тысяч человек. То есть, в том случае собралось, по крайней мере, 10% избирателей. Где 10% и где 0,1%... но вопрос не в этом. Я это говорю для того, чтобы внести корректировки в сказанное людьми от имени народа и во имя народа. По моему глубокому убеждению, объявив голодовку, Раффи Ованнисян вывел процессы из политической плоскости. Я сам себя спрашиваю, о чем мне говорить с Раффи Ованнисяном? О чем вести переговоры с человеком, огорчившимся на весь мир, который голодает уже 8-ой день? Как вы говорите, возможно, что его состояние здоровья пошатнулось, а переговоры не означают обмен любезностями, не так ли? Поэтому я не вижу в этом смысла. Если бы я пошел, то пошел бы с одной целью: еще раз призвать, попросить Раффи Ованнисяна прекратить голодовку, избрать другие формы борьбы (я намеренно здесь опускаю слово «политической»). И я делаю это сейчас. Раффи Ованнисян, прекратите, я Вас призываю, прошу, умоляю, … но знаете, есть еще одно очень существенное обстоятельство: я не знаю, на каких условиях Раффи Ованнисян объявил голодовку. Можете ли Вы сказать, напомнимть мне, ведь вы человек, владеющий информацией? Напомните, какое условие поставил Раффи Ованнисян? Я очень внимательно ознакомился с его выступлением, которое, к сожалению, было загрязнено бранью, личными оскорблениями, что не к лицу Раффи Ованнисяну. Но я там увидел одно: Раффи Ованнисян говорит: если Серж Саргсян 9 апреля даст фальшивую, подчеркиваю, фальшивую клятву на Библии и Конституции, то будет то-то и то-то. Я никогда, ни разу, в отличие от очень и очень многих, не давал фальшивых клятв, не расточал фальшивых приветствий, не занимал фальшивых позиций, не придавал своему лицу выражение фальшивой улыбки. Я множество раз давал клятвы, клялся во имя очень серьезных дел. 9 апреля моя клятва будет исходить из моего сердца и будет абсолютно искренней.
Радио Азатутюн: Г-н президент, вы сказали, что не пойдете на площадь Свободы. Это ваша позиция, Ваше право.
Серж Саргсян: А если бы Вы были на моем месте, Вы бы пошли? Или если бы пошли, то для чего бы пошли?
Радио Азатутюн: Я действительно не знаю... Он в таком состоянии, что, думаю, можно было бы пойти. Можно было бы пойти и увидеть, навестить его, как кандидата в президенты, показавшего второй результат, узнать, как он себя чувствует.
Серж Саргсян: - Мне нет надобности в том, чтобы увидеть. Если я должен все увидеть, чтобы иметь об этом информацию или составить мнение, то я не буду успевать. Для этого есть специальные должностные лица, которые занимаются этим вопросом. Но просто поскольку Вы так настаиваете, для того, чтобы вас успокоить, я скажу, что я не терял связи с Раффи Ованнисяном и недавно сделал ему предложение по указанной им теме. Если помните, говоря о нашей встрече, я сказал, что я предложил ему изложить свои идеи на бумаге и направить ее мне, а я изложил на бумаге свои идеи, чтобы направить ему. Но как всегда, я остался верен своему слову: изложил свои идеи на бумаге и направил ему, а от него пока бумагу не получил. Я от него слышу только надменные речи на площади Свободы, местами приправленные непристойными словами. Если прозвучит конкретное предложение я дам конкретные ответы. Человек не может в одиночку вести диалог. Нельзя вести переговоры в одиночку... Ты должен иметь партнера. Если твои предложения не принимаются, то должен выслушать предложение, а не говорить: «если Серж Саргсян мужчина, он должен подать в отставку». Я тоже могу озвучить другие формулировки...
Радио Азатутюн: Если не секрет, что именно содержится в предложениях, которые вы направили?
Серж Саргсян: Никакого секрета нет. Я много думал, какое это может быть общегосударственное мероприятие. Вы тоже мне помогите, назовите какое-нибудь общегосударственное мероприятие, которое может удовлетворить кандидата, набравшего 37% и занявшего второе место… Я немного подумал и решил, что мы могли бы договориться с Раффи Ованнисяном и создать конституционный совет, который возглавил бы Раффи Ованнисян, в этот совет вошли бы лучшие силы армянского народа, чтобы разработать стратегию конституционных изменений, а затем преобразовать эту стратегию в предложения, провести общенародное обсуждение, пригласить экспертов. То есть, провести серьезную работу и поставить [предложения] на референдум. Чтобы наш народ проголосовал, скажем, за принятие этих изменений в Конституцию. А до проведения этой работы делать публичным все, что приходит на ум каждому, и предъявлять требования я считаю, по меньшей мере, неэффективным… Здесь вновь хочу обратиться к этому вопросу: пропорциональная или смешанная (пропорциональная и мажоритарная) [избирательная система], парламентская или президентская [форма правления], избираемые или назначаемые губернаторы и прочее. Все эти темы должны обсуждаться не на эмоциональном уровне, не исходя из партийных интересов, а на уровне специалистов.
Радио Азатутюн: Вы отослали Ваше предложение?
Серж Саргсян: Конечно, я понимаю, Вы хотите задать следующий вопрос, но Вам немного неудобно. Скажу, какой ответ я получил на свое предложение, только не упадите со стула. Получил ответ в виде такого вот креста, поставленного на моем тексте.