Этим летом до телезрителей добралось из Англии прекрасное отпускное развлечение: новейшая версия "Трех мушкетеров". Сериал "Мушкетеры" (душа и мотор проекта – специалист по историческим приключениям Адриан Ходжес) не только воскресил героев Дюма, попутно пересадив зрителей в добротно воссозданный (в Чехии) 17-й век, но и придумал им совершенно другие приключения. Отбросив центральный сюжет и сохранив любимых персонажей, авторы не только радикально обновили классику, но и оставили ее без изменений.
Пожалуй, этот компромисс – лучшее, что могло случиться с великим романом Дюма в ХХI веке. В сущности, с "Тремя мушкетерами" произошло именно то, что предсказывал Борхес. Он писал, что великие литературные герои, такие как главные в его культуре – Дон Кихот и Санчо Панса, не нуждаются в переплете и легко могут за него выйти, чтобы участвовать в других, не предусмотренных оригиналом приключениях. Сам Борхес мечтал преодолеть установленную им планку, но не смог этого сделать, потому что был слишком хорошим писателем и любил умозрительные идеи так же сильно, как Набоков – слова. И то, и другое мешает плодить героев.
В литературе, как в семье, отцы и дети редко рождаются равными, и когда слишком сильная индивидуальность автора соперничает с созданной им личностью, то побеждает писатель. У того же Набокова все герои стерты, как мелкие монеты – блеску больше, но лица не различить. Писателям попроще и писать проще. Не боясь уступить герою, они летят за ним, ставя в строку те слова, что подвернутся первыми. Обходясь банальным и незатейливым, такие авторы стилистически стушевываются, позволяя на своем тусклом фоне сверкать герою. Вырубленный топором идол, он возвышается над обыденностью, покоряя грубыми и выразительными чертами. Настоящий герой напрочь лишен психологической достоверности. Скала и глыба, он с трудом помещается в книге и, освобождаясь от ее вериг, с удовольствием расправляет члены, выйдя на широкие просторы, как это случилось с Джеймсом Бондом – и с нашими любимыми мушкетерами.
Созданные Дюма четыре мушкетера неисчерпаемы, ибо они зачаты в недрах натурфилософии и представляют четыре темперамента. Д’Артаньян – холерик, Портос – сангвиник, Арамис – меланхолик, Атос – флегматик. И все завидуют друг другу, не догадываясь, что они – пальцы одной руки, которую сжал в кулак пятый – автор: "Один за всех и все за одного". Именно поэтому мушкетерам так хорошо вместе. Они тянутся друг к другу, как влюбленные, которые страдают порознь, но счастливы и тогда, когда не знают, чем себя занять сообща. С "алхимической" точки зрения "Три мушкетера" – гимн слиянию. Собрав своих лучших героев в одной книге, Дюма без конца любуется ими, не слишком хорошо понимая, что с ними еще делать. Вымученная, как это чаще всего и бывает в приключенческих романах, интрига только раздражает читателя, ибо понапрасну отрывает друзей друг от друга ради вредных дам и ненужных подвесок. Во всяком случае, мои любимые сцены романа – те, что останавливают, а не разворачивают сюжет. Например: завтрак на бастионе Сен-Жерве, где Портос говорит глупости, Арамис изящно разрезает жаркое, д’Артаньян отчаивается, а Атос, отказываясь бежать от врага, чтобы "не нажить колотье в боку", бросает одну из тех реплик, по которой мы безошибочно узнаем удавшегося героя от какого придется.
"Я чувствую, – спокойно говорит Атос, – себя в ударе и устоял бы против целой армии, если бы мы догадались запастись еще дюжиной бутылок".
Можно забыть, о чем шел секретный разговор на бастионе, но с нами останется привязанная к бригадирской пике салфетка, которую пули превратили в боевой штандарт. Лучшее в этом эпизоде – свободная игра сил, позволяющая демонстрацию удали – конечно, бессмысленной. То, что не нуждается в цели, несет оправдание в себе самом и приближает к экстазу – как пьянство, дружба и любовь.
Не удивительно, что таким героям и книга не нужна. Отрезанные от нее, они приживаются на новой почве. Особенно такой тучной, какую им представляет длинный сериал. Его создатели уже приступили к съемкам второго сезона.
Радио Свобода